Но «наивный и неопытный», с точки зрения американцев, Фидель опять лихо переиграл американские спецслужбы. По его указанию бывший главком «второго фронта» в Эскамбрае Элой Гутьеррес Менойо (о котором было известно, что он твердый антикоммунист) вошел в «тайный» контакт с Трухильо и обещал к моменту высадки захватить город Тринидад вместе с тамошним аэродромом. Туда и должны были приземлиться «борцы против коммунизма» из Доминиканской Республики. Трухильо передал «заговорщику» Менойо три коротковолновых радиопередатчика. В Майами через зятя Трухильо Порфирио Рубироса было закуплено оружие для «партизан».
6 августа 1959 года яхта с оружием отчалила из Флориды, но вместо условленного места на побережье Кубы пристала прямо в Гаване, где ее осмотрел Фидель. Капитан яхты американец Уильям Морган (друг Менойо) тоже был в курсе игры против Трухильо. В руки кубинцев попали 40 крупнокалиберных пулеметов, десятки винтовок и большое количество боеприпасов.
Интересно, что ФБР США следило за Морганом во Флориде и было убеждено, что тот готовит покушение на Кастро234. Поэтому Моргану никто и не мешал. Доклад ФБР попал в госдепартамент, и тот через Бонсала предупредил Кастро о грозящей ему опасности. Вероятно, Фидель изрядно повеселился над этим «предупреждением».
Менойо вместе с Камило Сьенфуэгосом отправились в Эскамбрай и вышли оттуда на связь с Трухильо:
— Три Джей-кей вызывает Кей-джей-би.
— Три Джей-кей — прием. На связи Кей-джей-би. Слышу вас хорошо и четко.
— Указания выполнены. Я в горах и борюсь против коммунистов. Американец [Морган] пристал на условленном месте. Теперь все в ваших руках. Да здравствует свободная Куба!
Кубинцы также выдали СМИ фиктивное сообщение американского информационного агентства ЮПИ о восстании в горах Эскамбрай. 8 августа были арестованы два сотрудника посольства США в Гаване, замешанные в заговоре Трухильо. Прошли массовые аресты и в Эскамбрае. Эти аресты едва не поставили под вопрос успех всей операции.
9 августа ночью доминиканский самолет попытался приземлиться в Эскамбрае (кубинцы гостеприимно подсветили ему полосу), но улетел обратно из-за плохих погодных условий. 11 августа самолет ВВС Доминиканской Республики вернулся и сбросил на парашютах оружие и боеприпасы.
Трухильо услышал об арестах на Кубе и захотел лично пообщаться с Морганом:
— Три Джей-кей, говорит Кей-джей-би, прием.
— Говорит американец, — ответил Морган.
— Что у вас там творится!? — заорал диктатор. — Сюда доходят ужасные новости. Они [кубинцы] заявляют, что всех арестовали и что и тебя вот-вот схватят. Что можешь мне сказать? Прием.
— Информация информагентств сфабрикована правительством. Вы же знаете, эти люди мастера пропаганды. Это план, специально направленный на создание неопределенности, чтобы задержать прибытие подкреплений.
Дальше к беседе подключился сам Фидель, все это время находившийся рядом с Морганом. Он пробормотал в микрофон, понизив голос:
— Три Джей-кей вызывает Кей-джей-би.
— Говорите, Три Джей-кей.
— Мне только что сообщили, что пал Тринидад, он в наших руках. Теперь вы можете прислать грузы прямо в аэропорт.
Трухильо проглотил наживку, и на следующий день 12 августа доминиканский С-47 сел в аэропорту Тринидада. Переодетые крестьянами солдаты кубинской армии радостно закричали: «Да здравствует Трухильо!» Личный эмиссар Трухильо отец Веласко был растроган таким радушным приемом и улетел обратно.
13 августа (в свой день рождения) Фидель вышел на связь с Трухильо, сообщил об ожесточенных боях, взятии Санта-Клары и просил прислать на помощь Карибский легион. Но доминиканский диктатор пришел к выводу, что события на Кубе развиваются столь благоприятно, что легион уже не нужен. Трухильо 14 августа прислал лишь еще один С-47 (управляемый личным пилотом Батисты) с группой экспертов и военных советников, а также с вооружением и боеприпасами. Личным эмиссаром Трухильо на сей раз был сын мэра Гаваны при Батисте Луис дель Посо, лично знавший Менойо. Дель Посо и Менойо обнялись, и первый немедленно попросил карту объектов, которые должны были бомбардировать доминиканские ВВС. Тут к нему подошли кубинские солдаты, и дель Посо упал в обморок. Игра была сделана.
Таким образом, успешно закончилась операция молодых органов кубинской госбезопасности, которые возглавил бывший заместитель Че в колонне номер 8 27-летний Рамиро Вальдес.
4 сентября 1959 года Фидель приехал на встречу с Бон-салом в посольство США. Кастро заметил американскому послу, что тот слишком пессимистически смотрит на двусторонние отношения. Они нормальные, хотя американская пресса и поливает Кубу помоями. Бонсал попытался подвигнуть кубинского лидера к каким-нибудь антикоммунистическим заявлениям, но Кастро «не проявил интереса». Да, он принимает поддержку местных коммунистов, особенно в профсоюзах. Но и только. Бонсал заговорил о берлинском кризисе, в котором США обвиняли Хрущева
[140], и попытался выудить из Кастро хоть какие-нибудь антисоветские заявления. Но «наивный» Фидель был явно хитрее своего собеседника — он ответил, что все эти далекие от Кубы темы его мало интересуют. Если, он, Фидель, не присутствует на переговорах Хрущева с Эйзенхауэром
[141], то не ему давать им советы. Бонсал наседал: Куба должна публично выразить поддержку «свободному миру в борьбе против [коммунистического] рабства». Но Фидель опять «не проявил интереса». Против коммунистической идеологии на Кубе он тоже не собирался лично бороться, заявив, что у него есть более важные занятия.
18 сентября 1959 года в госдепартаменте состоялось совещание с целью выработки новой линии по отношению к Кубе. Заместитель госсекретаря Руботтом «покаялся», что госдепартамент слишком долго верил в демократические идеалы кубинской революции, но настало время смены вех. Американцы подозревали, что смелость Кастро в проведении социальных преобразований вызвана тем, что он рассчитывает на помощь «советского блока». На сей раз они были не далеки от истины, хотя искусно введенный в заблуждение Фиделем Бонсал призывал пока не портить отношения с Гаваной. Он даже предложил поставить на Кубу тренировочные самолеты Т-28 (которые были обещаны еще Батисте), но с ним не согласились.
Че после возвращения в Гавану (5 сентября 1959 года) был назначен начальником Департамента промышленности (Промышленное управление) ИНРА (7 октября), то есть фактически стал министром промышленности. Его солдаты в Ла-Кабанье были огорчены тем, что их боевой командир уходит «на гражданку», хотя за Че было сохранено воинское звание команданте. В своем военном качестве Че по-прежнему отвечал за политическую подготовку кубинских вооруженных сил.
