Что – тоже хочет предъявить на нее свои права? Не много ли желающих?
Вэл не нашла ничего лучше, чем сказать правду. Может быть, не всю, но правду. Притворяться она была не в силах – волк безошибочно почувствовал бы в ее словах ложь.
– Он любит меня, – спокойно сказала она, будто рассуждая о чем-то малозначимом.
– Любит… – задумчиво повторил Шейн. – И ты готова помогать нам, зная, что такой, как он, – любит тебя? Ты же потеряешь все.
Вэл закатила глаза. Утомляли эти расспросы.
– Да я не доживу до тех пор, пока вы воплотите свои планы в жизнь. Сестричку я раздражаю куда больше, чем он вас, – презрительно фыркнула Вэл, искоса поглядывая в окно.
Дом Шейна стоял на малооживленной улице, и смотреть, кроме как на снег, было особо не на что.
– Не говори так.
– Шейн, через неделю ты уезжаешь в дозор. Оставь эти темы. Они не имеют смысла, – без всякого выражения протянула Вэл.
Волк недовольно и чуть ли не болезненно поморщился.
– Интересно, ты еще вспомнишь обо мне, когда я вернусь через три месяца?
– Что за настрой? Могу задать тебе тот же вопрос. – Вэл подняла руку и схватила его за запястье, заставляя посмотреть в свои глаза.
– Три месяца – это много, Валлери, – с обманчивой мягкостью проговорил волк, изучая ее лицо.
– Вот именно, – кивнула она, не отводя взгляда.
– Предлагаешь мне бросить все и остаться?
Вэл промолчала, смотря в синие глаза.
Бросить все и остаться с ней? Ведь именно это и имел в виду Шейн. Остаться, невзирая на Раза, обрушивая на свою голову его гнев.
Нет. Вэл не хотела всего этого. Любовь – это не то, что ей сейчас было нужно.
– Уезжай и ни о чем не беспокойся. Ты познакомил меня с волками, и, возможно, когда ты вернешься, здесь все будет по-другому.
Вэл потянулась вперед за поцелуем. Ей нравилась ласка, которую ей дарил волк, и, ощущая его язык в своем рту, она почти не удивилась тому, с какой холодной отстраненностью только что вскользь упомянула о возможной смерти Раза.
Сумасшедший перевернутый мир, в котором больше не было места любви. По крайней мере, до тех пор, пока она не решит одну важную для себя проблему.
«Зациклилась, Валлери. Ты можешь ошибаться.
Не могу».
Надежда на проснувшееся понимание со стороны Раза пропала. Никакого понимания – он был умный и проницательный во всем, когда дело не касалось тех, кто был ему дорог. Кара оказался прав: Раза был слишком мягок с важными для себя людьми, а свою сестру он, нравилось это Вэл или нет, несомненно, любил.
Забавно, учитывая их прошлые отношения.
Вэл понимала, что затягивать происходящее не имело смысла. Замалчивать – тоже.
Странным образом она ждала, что Амия сама найдет ее, но, конечно, та этого не сделала, игнорируя ее существование, как и прежде.
И тогда злость окончательно поглотила Вэл.
Слабая, не имеющая возможности что-либо противопоставить влиятельной женщине, не имеющая никаких доказательств на руках, кроме собственной интуиции.
Вэл злилась на себя, на свою никчемность.
И на Раза, не желающего слушать ее доводы.
И на Шейна, который оставил ее и отправился в дозор.
И на Кара, уговорившего ее притащиться в этот богами забытый городок.
И на Амию, улыбающуюся змеиной улыбкой, когда они встречались в кабинете Раза.
Вэл злилась даже на Дэни и на ее теплый взгляд в свою сторону.
Существование закручивалось, тугим канатом стягивая ее по рукам и ногам. Вэл чувствовала, что задыхается, казалось, ее едва устоявшаяся, наладившаяся жизнь медленно лишалась самого главного – воздуха, которым она могла бы дышать.
Глава 27
– Что с тобой происходит? – спросила Дэни за обедом, который они по обыкновению проводили вместе.
В небольшой таверне, находящейся прямо около казенного дома, всегда было радушное обслуживание, а хозяйская дочка даже пекла свежий белый хлеб к их приходу. Это, конечно, подкупало, и хотя суп и картофель были однообразны по вкусу, им не приходило в голову отобедать где-нибудь в другом месте.
Вэл внутренне собралась. Она не желала отвечать, но, судя по лицу Дэни, скрыться от расспросов не получилось бы, даже если бы одна из вершин Алатоо стала выплевывать в небо огонь.
– Ра попросил поговорить со мной? – Вэл зачерпнула большую ложку супа, и рука застыла, так и не донеся ее до рта, точно у нее в мгновение ока пропал весь аппетит.
– Нет, – взгляд Дэни опустился вниз, наблюдая за тем, как суп выливается из ложки Вэл обратно в тарелку, – я не так мало тебя знаю, чтобы понять, что с тобой не все в порядке. Расскажешь?
– Нечего рассказывать, – грубовато ответила Вэл, – все со мной в порядке.
Есть расхотелось. Вкус супа показался пресным, а воздух в таверне стал тяжелым и удушливым.
– Я, конечно, ни разу не убивала, – размеренно продолжила Дэни, словно не замечая состояния Вэл, – но для Ра это никогда не значило ничего особенного. Знаешь, он всегда раздражал меня своей… самоуверенностью, что ли. Если для него что-то не имело значения, значит, и для окружающих должно было быть так же.
– Дэни, я не совсем понимаю… – осторожно начала Вэл, но Дэни мотнула головой:
– Все ты понимаешь. Произошедшее с тобой только твоя боль, не его. Не злись на него за это – его не изменить.
Вэл помолчала, низко наклонив голову и разглядывая содержимое своей тарелки. Сухая веточка укропа плавала, цепляясь за куски мяса.
Дэни.
Невероятно. Единственная из всех оборотней, которая была больше иных похожа на человека, а ведь в самом начале она казалась Вэл просто самовлюбленной выскочкой.
– Мне здесь не место, – наконец выдавила из себя Вэл скомканным глухим голосом. – Я не должна была возвращаться.
Удивительно, но Дэни не стала возражать или переубеждать ее. Она только поджала губы и после небольшой паузы медленно произнесла:
– Мы все думали, что твое появление изменит его, но мы даже не предполагали, что, возможно, Ра такой и есть.
Вэл оторвала взгляд от тарелки и вопросительно приподняла брови, рассматривая красивое лицо напротив.
– Странно, что мы забыли о том, что люди не меняются, – печальная улыбка тронула губы Дэни, – как и оборотни, впрочем. Ра мягок только с теми, кто ему дорог. Все остальные мало что для него значат.
Она помолчала, смотря в сторону.
– Мне все равно, какой он, – решительно сказала Вэл, и Дэни вскинула на нее взгляд. – Я давно уже ничему не удивляюсь. Все, что я хочу, – чтобы он верил мне, но он предпочитает думать иначе.
