В январе 1968 года Военный совет ЦК компартии Китая отправил в приграничные округа секретную директиву — подготовиться к ведению боевых действий, разработать оперативные планы с задачей: «вступил в бой, должен победить».
25 января 1969 года командование Хэйлунцзянского провинциального военного округа представило план ведения военной компании. Его одобрил генеральный штаб. Не возражало и министерство иностранных дел. Окончательное решение приняли в ЦК партии. В феврале генштаб отправил директиву о подготовке боевых действий.
В апреле 1969 года Мао Цзэдун созвал партийный съезд, который должен был ознаменоваться военной победой (хотя бы небольшой) над Советским Союзом. Накануне девятого съезда успешная военная акция должна была сплотить народ вокруг Мао. Но он не ожидал такого отпора на Даманском.
Он приказал армии ответного огня не открывать. Испугался советского удара по Пекину в момент партийного съезда. Поэтому девятый съезд открылся в полной тайне. О нем сообщили только после окончания. Делегатов тайно доставляли на заседания. Это был 1969 год. К тому времени советские войска уже вошли в Чехословакию, чтобы «спасти социализм». Мао думал: а ну как в Москве решат спасать социализм и в Китае?
12‑й пленум ЦК компартии Китая осудил Советский Союз за «военную оккупацию Чехословакии с молчаливого согласия и при поддержке со стороны американского империализма».
Мао навряд ли собирался всерьез воевать с Советским Союзом. Но, видимо, хотел показать, что с Китаем не удастся поступить так же, как с Венгрией или Чехословакией. При этом понимал, что и советская армия не рискнет ввязаться в большую войну.
Главе правительства Алексею Николаевичу Косыгину досталась почти невыполнимая миссия — договариваться с китайцами после боев на острове Даманском. Москву и Пекин все еще связывала линия правительственной высокочастотной связи, которую протянули еще в годы большой дружбы. В конце марта в советское посольство в Пекине позвонил Косыгин. Трубку снял дипломат Алексей Иванович Елизаветин. Несколько расстроенный Косыгин сказал:
– Я имею поручение политбюро переговорить лично с товарищами Мао Цзэдуном или Чжоу Эньлаем. Мы пытались связаться с ними по аппарату ВЧ-связи, но на телефонной станции в Пекине сидит какой–то хам, отвечает грубо и отказывается соединять меня с ними. Чем может помочь посольство?
Елизаветин объяснил, что теперь связаться с китайскими руководителями без предварительной договоренности с министерством иностранных дел едва ли возможно. Посольство в Пекине официально попросило МИД устроить разговор между главами правительств. Китайский чиновник высокомерно ответил:
– Никакого разговора по телефону быть не может. Если у советской стороны есть что сказать нашему руководству, то это следует сделать по дипломатическим каналам.
Это был отказ в самой невежливой форме, о чем Елизаветин доложил Косыгину по телефону в сдержанных выражениях, исходя из того, что переговоры по линии ВЧ-связи китайцы, естественно, прослушивают.
Первая удобная возможность поговорить с китайцами возникла во время похорон вьетнамского лидера Хо Ши Мина. В Ханой прилетели и Косыгин, и глава китайского правительства Чжоу Эньлай. Советские дипломаты предложили китайцам организовать встречу, вспоминает посол Валерий Васильевич Цыбуков, бывший сотрудник секретариата Министра иностранных дел.
Китайцы долго не реагировали. Косыгин, не дождавшись ответа, полетел домой. Когда он уже сделал промежуточную посадку во Фрунзе (ныне Бишкек), Пекин сообщил, что Чжоу Эньлай готов встретиться. В политбюро считали, что Косыгину не к лицу поворачивать назад. Но хитроумный министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко нашел выход. Косыгин полетит в Пекин, но в официальном сообщении будет сказано, что он сделал остановку в китайской столице по пути домой. Беседовали в пекинском аэропорту — китайцы были не слишком гостеприимны. Но этот разговор 11 сентября 1969 года позволил снизить уровень напряженности между двумя странами. 19 октября возобновились переговоры о границе.
Пограничный инцидент мог перерасти в войну. Председатель КГБ Юрий
Андропов, вспоминал его бывший помощник Владимир Александрович Крючков, предлагал локализовать конфликт, решать его только силами пограничников, не допуская участия в боевых действиях армии. Но были сторонники другой точки зрения — использовать инцидент как повод для мощного удара по китайцам.
Командующий воздушно–десантными войсками генерал армии Василий Филиппович Маргелов в беседе с группой работников ЦК, приглашенных на показательные учения, сетовал, что ему не разрешают «заняться» Китаем.
Маргелов превратил десантные части в элиту армии. С парашютом стали сбрасывать и грузы, и военную технику — иногда вместе с экипажем. Ему принадлежит идея десантирования войск прямо в боевой технике.
Сменивший Малиновского на посту министра обороны маршал Андрей Антонович Гречко был категорически против — люди могут погибнуть. Маргелов сказал, что в таком случае он прыгнет первым. Гречко запретил генералу прыгать. Тогда Маргелов принес рапорты молодых офицеров, готовых рискнуть.
Первым на стол министра лег рапорт одного из сыновей командующего — майора Александра Маргелова, который тоже служил в десантных войсках. Гречко разрешил. Испытания парашютно–реактивных систем, на которых сбрасываются боевые машины десанта с экипажем, прошли успешно.
23 января 1976 года на парашютодроме Кислово под Псковом (там расквартирована 76‑я воздушно–десантная дивизия) испытали парашютную реактивную систему «Реактавр», разработанную Московским агрегатным заводом «Универсал». Прежние опыты с собаками на борту не увенчались успехом — монокупольные системы не срабатывали, и машины бились («Красная звезда», 12 октября 2006 года).
В машине сидели двое — подполковник Леонид Иванович Щербаков из научно–технического комитета ВДВ и майор Александр Васильевич Маргелов.
Александр Маргелов рассказывал «Красной звезде»:
— Вытяжной парашют выдернул комплекс из самолета. Мгновения снижения на стабилизирующем парашюте, и раскрылся основной купол, вышли телескопические щупы. В момент их касания с землей сработали двигатели мягкой посадки: взрыв, газы, дым! Комплекс так приложило по укатанной ледяной дороге, что мы ощутили солидную ударную перегрузку.
Десантироваться прямо в боевой машине способны только исключительно хорошо подготовленные экипажи. Это не только тяжелые физические перегрузки, сравнимые с теми, что испытывают летчикиистребители, но и почти непереносимое психологическое напряжение.
Во время десантирования экипаж лежал в специальных креслах, похожих на те, что устанавливаются в космических кораблях. Но ведь самый подготовленный и психологически устойчивый человек не может не думать о том, сработает или не сработает система торможения. Использование реактивных двигателей для уменьшения скорости приземления и для амортизации при соприкосновении с землей выглядит очень эффектно, но это опасная операция.
