Никсон, который рассчитывал, что его президентство войдет в историю, хотел сохранить свои разговоры и для историков, и для собственных мемуаров. Он уже выпускал книги и знал, что они могут быть очень успешными и прибыльными. Кроме того, как опытный политик, он не хотел, чтобы помощники его надували, меняя свое мнение и уверяя, что они всегда так думали…
Но он же первый и забывал, что запись идет! И произносил то, что не стал бы говорить в другой ситуации. Иногда его речи напоминали гангстерские фильмы.
Подготовка визита Никсона в Китай проходила в полной тайне. Ничего не просочилось в прессу, и влиятельные противники сближения с Пекином были захвачены врасплох. Перед поездкой французский писатель Андре Мальро сказал Никсону о Мао:
– Вам предстоит встреча с колоссом, но с колоссом, стоящим одной ногой в могиле. Знаете, о чем подумает Мао, когда увидит вас? Он подумает: «Вот человек намного моложе меня». Вы будете считать, что он говорит с вами, на самом же деле он будет беседовать со смертью… В Мао есть что–то колдовское. Его снедают видения, они поглощают его.
Ричард Никсон прилетел в Пекин 21 февраля 1972 года, это был дождливый день. В аэропорту его ждал Чжоу Эньлай. Когда Никсона везли в город, улицы были пусты. В вечернем выпуске новостей о визите американского президента сообщили напоследок.
«На первом официальном обеде в Пекине, — вспоминал Никсон, — Чжоу Эньлай, чтобы продемонстрировать крепость «маотая» — китайской водки, налил ее в блюдце и поднес спичку. Водка вспыхнула, как церковная свечка. Представляете, что случится, если этот напиток попадет в желудок».
На прощальном банкете Ричард Никсон поднял бокал:
– Мы провели здесь неделю. Это была неделя, которая изменила весь мир.
Третий лишний. Но кто третий?
В Москве приезд президента Никсона в Пекин в феврале 1972 года восприняли как поражение, как неудачу. В реальности это был путь к стабилизации ситуации. Китай переставал быть непредсказуемым, опасным соседом, от которого можно было ждать чего угодно. Он начал превращаться в нормального игрока, который в мировой политике подчиняется определенным правилам.
До этого Москва не горела желанием организовать встречу Никсона и Брежнева. После поездки американского президента в Пекин позиция переменилась. Советские руководители спешили показать, что они — более серьезный партнер, чем китайцы. «Действительной ценой, назначенной Советским Союзом за встречу на высшем уровне, был сговор против Китая», — констатировали американцы. Они оказались в выгодном положении: сближения с ними жаждали и в Москве, и в Пекине.
Визиту Никсона в Москву придавалось большое значение. Протокольные вопросы обсуждали на заседании политбюро. Брежнев озабоченно говорил:
– Никсон в Китае ходил по Великой Китайской стене с мадам. А у нас всюду мадам будет ходить одна. А вместе — только на «Лебединое озеро». Удобно ли? Не надо селить сопровождающих Никсона в гостинице. Там за ними Андропову не уследить. Надо их всех — в особняки на Ленинские горы. Заодно и контактов будет меньше. Встреча на аэродроме. Обычно у нас машут флажками и кричат «Дружба!». Сейчас это не пойдет. Но надо, чтобы не молчали совсем. Надо пятерых–шестерых ребят подготовить, чтобы что–нибудь по–английски сказали президенту, пожелали, скажем, успеха в переговорах…
Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Викторович Подгорный предложил показать Никсону ансамбли Осипова и Александрова.
Брежнев отмахнулся:
– Это не то, чем мы можем блеснуть.
Секретарь ЦК партии Михаил Андреевич Суслов посоветовал сводить в Алмазный фонд.
– Не то! — отмахнулся Брежнев. — Мы с Николаем (Подгорным) видели в Иране такой фонд, что наш на его фоне просто жалкий.
Подгорный предложил представить Никсону дипломатический корпус не в аэропорту, а позже, в Кремле. И эта идея не понравилась Брежневу.
– Голо будет на аэродроме. И вообще, не надо походить на китайцев.
Вон Чжоу Эньлай: пришел в своих широких штанах, угрюмый и повел
Никсона внутрь аэровокзала. Это не годится. Мы — культурные люди…
В мае 1972 года Ричард Никсон прилетел в Москву, и это было огромное событие для обеих стран. Помимо всего прочего Брежнев жаждал ответа на вопрос: не затевают ли американцы союз с Китаем против СССР? А Пекин настойчиво подталкивал Вашингтон к конфронтации с Москвой.
В феврале 1973 года Генри Киссинджер в Пекине вел переговоры с Чжоу Эньлаем.
«Китайский премьер, — вспоминал Киссинджер, — призвал нас взять на себя руководящую роль в организации антисоветской коалиции, простирающейся от Японии до Западной Европы, включая Китай, Пакистан, Иран и Турцию. Китайский коммунистический лидер высмеивал саму мысль о переговорах с Советским Союзом.
С его точки зрения, экспансионистские тенденции советской системы неизменны, и переговоры могут лишь все запутать. Задача Китая — разоблачать советские замыслы и тем самым обеспечивать базу для согласованного им противодействия. Разрядка, предупреждал американцев Чжоу, может усыпить бдительность Запада, обеспечить Советскому Союзу свободу рук для нажима на Китай и подорвать волю к сопротивлению».
Через год, 16 июня 1973 года, Брежнев с ответным визитом отправился в
Вашингтон. В здании советского посольства Леонид Ильич дал большой обед. Продукты и спиртное были доставлены спецсамолетом из Москвы. 22 июня Брежнева повезли в Сан–Клемент — загородную резиденцию Никсона.
На встрече с президентом в узком составе Брежнев обрушился на китайцев. Генри Киссинджер записал его слова. Китайцы, по мнению Брежнева, вероломны и умело скрывают свои истинные цели. «Культурная революция» — пример морального вырождения. Какие же это руководители, возмущался Леонид Ильич, если они подавляют свой народ и в то же время пропагандируют свои идеи по всему миру?
Брежнев намекнул, что, по мнению советских врачей, Мао Цзэдун страдает психическим заболеванием. Цель этого монолога состояла в том, чтобы предостеречь Соединенные Штаты от сотрудничества с Китаем в военной сфере. Но добиться этого было невозможно.
В 1973 году, когда Киссинджер прилетел и беседовал с Чжоу, тот фактически просто требовал, чтобы США мобилизовывали всех и вся на борьбу с Советским Союзом.
А Мао демонстрировал, что не боится СССР. Сказал американскому гостю:
— Если Советский Союз сбросит на нас свои бомбы и убьет всех китайцев старше тридцати лет, то это даже хорошо — это решит проблему с диалектами. Старики, вроде меня, не могут выучить мандаринский диалект…
Осенью 1974 года главой американской миссии связи в Пекине, состоявшей из трех десятков человек, стал Джордж Буш–старший. Исходя из его биографии, он был наилучшим кандидатом для того, чтобы занять овальный кабинет. Самый молодой боевой летчик во второй мировой. Пятьдесят пять боевых вылетов. Четыре раза его самолет подбивали или что–то ломалось. И он выжил.
