А теперь миллионные толпы по всей стране обвиняли вдову вождя в намерении узурпировать власть и кричали:
– Раскромсать Цзян Цин на десять тысяч кусков!
Незадолго до смерти Мао написал жене:
«Сейчас мы расстаемся и будем находиться в разных мирах. Эти несколько слов могут оказаться последним посланием тебе. Человеческая жизнь ограничена, но революция не знает границ. В борьбе, которую я вел последние десять лет, я пытался достичь вершины революции, но меня постигла неудача. Ты можешь достичь вершины. Если тебе это не удастся, ты упадешь в бездонную пропасть. Твое тело разобьется вдребезги. Твои кости поломаются».
Цзян Цин защищалась:
– Я была псом председателя Мао. Кого председатель Мао велел мне кусать, того я кусала.
Оправдания не помогли. Она здорово насолила многим людям. В январе
1981 года Цзян Цин приговорили к смертной казни с отсрочкой приведения приговора в исполнение на год. Потом смертную казнь заменили пожизненным заключением.
«Культурная революция», которая вознесла Цзян Цин к вожделенному креслу в политбюро, отбросила Китай назад, искалечила духовно и нравственно целое поколение молодежи. Но судили Цзян Цин не за реальные преступления, поскольку роль судей взяли на себя люди, столь же виновные перед собственным народом.
В июле 1991 года последняя жена Мао Цзэдуна покончила с собой в возрасте семидесяти семи лет…
Большой скачок и большой голод
Преобразования, начатые Дэн Сяопином, были вынужденным решением. Выходом из тупика, в который страну за три десятилетия загнал Мао Цзэдун.
– Если социалистическая страна, — говорил Дэн Сяопин, — по темпам развития производительных сил на протяжении большого отрезка времени отстает от капиталистических стран, то какая может быть речь о преимуществах социализма?
Мао гордо обещал Хрущеву построить коммунизм быстрее, чем Советский Союз. Он попытался одним махом решить все проблемы и превратить Китай в супердержаву. В мае 1958 года началась программа «большого скачка». Задача: «обогнать все капиталистические страны в короткое время и стать одной из самых богатых, самой передовой и мощной державой в мире». Начали с конфискации продовольствия.
Мао объяснял своим подручным:
– Крестьяне скрывают продовольствие и очень нам вредят. В них совсем нет коммунистического духа. Крестьяне остаются всего лишь крестьянами.
За советские промышленные поставки, за строительство заводов, за помощь специалистов Китай расплачивался продовольствием, которого самим не хватало. Снабжали и другие социалистические государства, хотя нечем было кормить своих сограждан.
Выступая на сессии Всекитайского собрания народных представителей, Мао Цзэдун сам себе задал вопрос: «Что делать, когда не хватает продовольствия?» И ответил:
– Ничего страшного, надо просто меньше есть. Восточный образ жизни — это хорошо для здоровья. Западные люди едят очень жирную пищу. Чем дальше на Запад, тем больше в ней жира. Я всегда презирал западных людей, объедающихся мясом. Я считаю, что есть меньше только полезно. Что хорошего в том, чтобы объедаться и растить себе живот, как у иностранного капиталиста в мультфильме?
Глава Китая считал, что крестьяне едят слишком много.
«Научите крестьян есть меньше и варить похлебку пожиже, — писал Мао. — Государство должно приложить все силы для того, чтобы отучить крестьян есть слишком много».
На политбюро Мао сказал:
– Государство находится в состоянии войны с населением. Это война с производителями продовольствия, а также с его потребителями.
Мао велел сократить импорт удобрений, необходимых сельскому хозяйству. Велено было лучше использовать местные возможности. За деревнями закрепили определенные отхожие места в городах (канализации не было). Каждое утро крестьяне приходили сюда, чтобы собрать драгоценные фекалии в специальные высокие бочки на колесах. Иногда за выгребные ямы возникали драки между выходцами из разных деревень.
Мао нравилась сталинская модель государства. Но он считал, что советская система полна недостатков. Пытался довести ее до совершенства. Мао был поражен, когда узнал, что колхозник–пасечник Ферапонт Петрович Головатый во время войны из патриотических чувств внес два миллиона рублей на строительство боевых самолетов. «Какой же это социализм, — говорил Мао, — если у колхозника есть два миллиона?!»
– Считается, что бедность — это плохо, — утверждал Мао Цзэдун. — На самом деле бедность — это хорошо. Чем народ беднее, тем он революционнее. Просто ужасно представить себе время, когда все станут богатыми. Из–за избытка калорий у людей будет по две головы и по четыре ноги.
Он, как и положено марксисту, презирал деревню и хотел отобрать у крестьян собственность. Потребовал, чтобы все крестьяне вступили в колхозы. Это среди прочего упрощало отъем урожая. Крестьянеединоличники могли что–то припрятать. А в колхозе весь урожай прямо с поля переходил в распоряжение государства.
Летом 1958 года он велел объединить всех крестьян в «народные коммуны». Это означало отказаться от всего имущества. Людям не только запретили готовить и есть дома, но и заставили сдать всю посуду. По существу это были трудовые лагеря, где трудились за пайку. И желание работать начисто исчезло. Это привело к краху сельского хозяйства и закончилось настоящим голодом.
Но глава правительства Чжоу Эньлай нашел другое объяснение:
– Некоторые руководители на местах плохо рассчитали запасы зерна — вместо того, чтобы распределить его на весь период до нового урожая, вводили в общественных столовых народных коммун бесплатное питание по принципу «ешь, сколько пожелаешь».
На «крестьянский аппетит» жаловался и министр иностранных дел Китая Чэнь И:
– В деревне проживает пятьсот миллионов человек, и если все их рты соединить в один — получится такой огромный рот, что можно проглотить целый земной шар.
Историки полагают, что за четыре года «большого скачка» в Китае умерли примерно тридцать восемь миллионов человек — от голода и истощения. Они стали жертвой попытки Мао создать общество равных. Это была смерть от идеологии. Такой трагедии история человечества не знает.
Вождя это не беспокоило. 9 декабря 1958 года он сказал своим помощникам:
– Умершие приносят нам выгоду. Они могут удобрять почву.
Когда председатель ЦК компартии Китая Мао Цзэдун символически бросил лопату земли на строительстве плотины в пригороде Пекина, газета «Жэньминь жибао» писала:
«Как только председатель Мао положил лопату на землю, солдат по имени Юй Бинсэнь тут же поднял ее и завернул в свой китель. Он произнес счастливым голосом: «Теперь, глядя на эту лопату, мы будем думать о председателе Мао и наполняться исходящей от нее энергией».
Придуманные Мао домашние металлургические печи в лучшем случае выплавляли никому не нужный чугун низкого качества. Зато пустили в переплавку множество полезных орудий и предметов. Это было чистое разорение страны. В Китае, вспоминают работавшие там советские журналисты, проводились недели борьбы против «четырех зол» — мух, комаров, крыс и воробьев. Во время поездок по стране Мао Цзэдун строго спрашивал своих сограждан:
