Обращают на себя внимание статьи закона о защите суверенитета Китая в киберпространстве: «Государство создает национальную сеть и систему защиты информации, борется с распространением незаконной и вредоносной информации, обеспечивает в киберпространстве защиту суверенитета и развития».
Китай не знает себе равных в создании цензуры. Доступ к иностранным сайтам в интернете ограничен. Иначе говоря, граждане КНР лишены возможности читать, видеть и слышать то, что доступно практически всему миру. Есть страны, которые завидуют этой системе и пытаются перенять китайский опыт.
Самой опасной угрозой власть считает проблему национальных меньшинств; особенно уйгуров, тех, кто исповедует ислам.
Компартия Китая, когда–то либеральная в своем подходе к этническому разнообразию, ныне считает полноценными китайцами только ханьцев, то есть тех, кто принадлежит к народности хань. Ханьцы составляют больше девяноста процентов населения страны. Иные сплоченные этнические группы, особенно если они исповедуют ислам, воспринимаются как угроза единству страны, как внутренняя опасность.
Синьцзян–Уйгурский автономный район — предмет большого беспокойства для Пекина. Корни этих проблем — в недавней истории.
Перед Второй мировой войной, когда Сталин решил помочь Китаю в борьбе против общего врага — японцев — и поставлял ему оружие, то военные грузы везли автотранспортом по дороге, которую специально для этого проложили через Синьцзян. Там же, в Синьцзяне, советские техники собирали истребители и другую боевую технику для китайской армии. И там же основали военную школу для китайцев — артиллерийское, авиационное, бронетанковое отделение, отдельно готовили водителей и радистов.
Во время войны советская разведка развернула двенадцать легальных резидентур на территории Китая, восемь из них — в Синьцзяне, богатом урановой рудой, золотом и нефтью. Китайских коммунистов просили не приближаться к провинции Синьцзян, потому что Сталин помогал живущим там уйгурам, казахам, киргизам и другим народам обрести самостоятельность в надежде, что они вообще отделятся от Китая и, может быть, присоединятся к Советскому Союзу.
В конце 1944 года, когда значительная часть Китая была оккупирована японцами, в Синьцзяне образовалась Восточно–Туркестанская Республика. Ее провозгласило восставшее против центрального правительства Китая (не без помощи советской агентуры) местное мусульманское население. Правительство республики возглавил Алихан–тюре Закирходжаев, узбек по происхождению. Он сразу же обратился за помощью в советское консульство и получил ее. Восточно–Туркестанской Республикой занимались и наркомат внутренних дел, и наркомат госбезопасности. Лаврентий Павлович Берия обещал Сталину: «В случае удачи в Синьцзяне возникнет независимое от Китая дружественное СССР мусульманское социалистическое государство».
Уйгурам отправили советских военных инструкторов и оружие, хотя еще шла война и все ресурсы требовались на германском фронте. Однако независимый Синьцзян даже при советской поддержке просуществовал недолго. После капитуляции Японии в августе 1945 года китайское правительство бросило против мятежников большие силы.
Берия обратился к Сталину: «НКВД просит указаний о целесообразности дальнейшей поддержки повстанческого движения мусульман в Синьцзяне». Но стало ясно, что дело обреченное. Воевать против Чан Кайши в тот момент Сталин не мог — китайцы, как и англичане с американцами, были союзниками в войне против Германии и Японии.
Советских инструкторов вывели на территорию СССР, оружие у уйгуров забрали. 12 октября 1945 года правительство Восточно–Туркестанской Республики вступило в переговоры с центральным правительством Китая. 2 января 1946 года подписали мирное соглашение. Непризнанная республика перестала существовать.
В Пекине историю с попыткой отделить Синьцзян не забыли. В
Синьцзяне жили сто двадцать тысяч эмигрантов из Советского Союза.
Советское консульство охотно выдавало документы желающим вернуться. Многие обитавшие в Синьцзяне казахи и уйгуры ориентировались на Советский Союз и не хотели быть жителями нищего тогда Китая. Граница не была четко определена и не охранялась. Люди свободно переходили из страны в страну. Весной — осенью 1962 года из Или–Казахской автономной области Синьцзяна бежало в Советский Союз больше шестидесяти тысяч человек.
Мао Цзэдун с раздражением говорил, что Синьцзян, богатый урановой рудой, золотом и нефтью, — это советская «колония».
Теперь Пекин вкладывает в Синьцзян, имеющий стратегическое значение, миллиарды долларов. Туда переселяют миллионы людей из внутренних провинций, чтобы изменить демографический баланс. Полвека назад мусульмане составляли восемьдесят процентов населения, теперь — немногим больше половины.
Деятельность радикальных мусульман всегда беспокоила Пекин. В последние годы сепаратисты стали активнее. Они проходят подготовку на базах талибов в Афганистане и устраивают теракты. Есть тревожные связи, отмечают китайские власти, между уйгурским сепаратизмом и глобальным джихадом. Сотни уйгуров присоединились к радикальным исламистам на территории Сирии.
Но система репрессий в крае выходит далеко за рамки всего, что было бы оправдано борьбой против терроризма. Иностранных журналистов стараются туда не пускать. Но в августе 2018 года высокопоставленным китайским чиновникам пришлось публично держать ответ за то, что происходит в Синьцзяне. В Женеве группа экспертов по правам человека из Организации Объединенных Наций опубликовала доклад, в котором утверждается, что два миллиона человек загнали в лагеря для перевоспитания.
Синьцзян, утверждают эксперты, превратился в «лагерь, окутанный тайной, своего рода зону бесправия», где «перевоспитывают» мусульман — уйгуров, казахов, киргизов… В докладе говорится, что Пекин рассматривает мусульман в Синьцзяне как «врагов государства», склонных к террору и мятежам: «В лагерях организовано настоящее промывание мозгов, заключенных заставляют зубрить партийные лозунги, принуждают отказаться от ислама».
Пекин отверг все обвинения.
Китай может похвастаться системой самого технологически изощренного и всеобъемлющего контроля над гражданами. В Синьцзяне повсюду контрольно–пропускные пункты и полицейские информаторы, строгая цензура и постоянная слежка. Видеокамеры на домах и фонарных столбах распознают лица и отслеживают движение каждого, кто выходит на улицу. На КПП полицейские просят предъявить документы и их сканируют.
Группы из полудюжины человек, состоящие из полицейских и местных чиновников, ходят из дома в дом, составляя досье на всех и каждого. Партия называет эту работу «искоренением опухолей». Что считается опасным? Отказ от употребления свинины и алкоголя, соблюдение поста во время исламского праздника Рамадан, длинные бороды, наличие в доме Корана. Со всеми беседуют, выясняя взгляды, симпатии, знакомства…
Во время государственных медицинских осмотров собирают ДНК уйгуров. На все мобильные телефоны и компьютеры загружаются специальные программы, которые предоставляют полиции доступ к звонкам и переписке пользователей. Когда уйгур покупает кухонный нож, его личные данные наносятся на лезвие специальным кодом.
