Он обшаривает взглядом толпу в поисках Дориана, а сам вертит в голове мысль, как ему удалось затеряться во времени, которое в данный момент течет так замедленно-странно, и что надо сделать, чтобы вернуться назад, когда взгляд его падает на мужчину наискосок, тоже опершемуся на стену, мужчину со сложно заплетенными белыми косами, которые присыпаны золотом, но в остальном Хранитель совершенно не изменился. Ни днем моложе, ни днем старше. Он внимательно наблюдает за кем-то в толпе, но Закери не видно, за кем. Какой сейчас может быть год, думает он, но моды представлены столь разнообразно, что догадаться непросто. Двадцатые годы? Тридцатые? И интересно, может ли Хранитель его видеть, и сколько Хранителю лет, и на кого это он так пристально смотрит.
Пытаясь проследить направление взгляда Хранителя, он проходит сквозь арку, что ведет к лестнице, уставленной свечами и фонариками, которые отбрасывают живые, подвижные, золотящиеся блики на волны, набегающие из темноты.
Замерев, Закери смотрит на мерцающий прибой Беззвездного моря, а потом делает шаг к нему, и другой, но тут кто-то тянет его назад. Этот кто-то обхватывает одной рукой его грудь, а другой закрывает ему глаза, утихомиривает головокружение, приглушает золотистый свет свечей и фонариков.
Голос, который он узнает повсюду, шепчет ему в ухо:
– Итак, Луна нашла способ сберечь свою любовь.
Дориан ведет его назад, на танцпол. Закери ощущает присутствие множества людей вокруг, по-настоящему ощущает, безо всякой задержки, даже не видя их, хотя в данный момент чувства его полностью настроены на голос, шепчущий в ухо, на дыхание, согревающее ему шею, и он совершенно готов позволить Дориану довести и его, и историю про Луну туда, куда только тот пожелает.
– Постоялый двор, который стоял когда-то на одном перекрестке, стоит теперь на другом, – продолжает Дориан, – там, где глубоко и темно, где мало кто его обнаружит, на берегу Беззвездного моря.
Дориан снимает руку с глаз Закери и разворачивает его, почти что раскручивает так, что они стоят лицом к лицу, танцуя в центре толпы. Волосы Дориана усыпаны золотом, струйки которого сбегают по шее на кафтан.
– Постоялый двор стоит там и посейчас, – говорит он и замолкает так надолго, что Закери совсем было решает, что на сем история кончилась, но тут он наклоняется ближе. – Вот куда уходит Луна, когда ее не видно на небе, – медленно выдыхает он каждое слово прямо Закери в губы.
Тот делает движение, чтобы свести на нет то расстояние, что меж ними еще осталось, но прежде того раздается оглушительный треск. Пол вздрагивает под их ногами. Дориан теряет равновесие, Закери хватает его за руку, чтобы он не врезался в танцоров, но никаких танцоров тут больше нет. Нет больше вообще ничего. Ни воздушных шариков, ни музыкантов, ни бального зала.
Они стоят вдвоем в пустой комнате с резной дверью, которая упала с петель, и праздник, изображенный на ней, разбит вдребезги.
Закери открывает рот, чтобы спросить, что случилось, но за первым взрывом следует еще один, осыпающий их градом камней.
бумажная звезда, забрызганная золотой краской
Беззвездное море поднимается.
Совы наблюдают, как время приливов и отливов сдвигается, поначалу совсем ненамного.
Они летают над волнами, которые бьются о давно безлюдные берега.
Своими криками они призывают к осторожности и выражают восторг.
Время пришло. Они ждали так долго.
Они кричат и радуются до тех пор, пока море не поднимется так высоко, что и они вынуждены искать укрытие.
Беззвездное море не перестает подниматься.
Теперь оно затопляет Гавань, сбрасывает книги с полок, забирает Сердце себе.
Конец пришел.
И вот тут Совиный король приносит будущее на своих крыльях.
Закери Эзра Роулинс кувырком преодолевает занавес из кашемира и льна, стаскивая по пути с плечиков свитера и рубашки. Они с Дорианом вваливаются обратно в гардероб, а туннель позади них рушится, вздымая облака пыли.
В комнате попадали с полок почти все книги. Недопитая бутылка валяется, остатки вина красной лужей разлились по краю стола. Кролики-пираты терпят кораблекрушение на полу у камина.
Еще один толчок приводит к тому, что шкаф рушится, и Закери кидается к двери, по пути успев схватить сумку и набросить ее на плечо. Дориан следует за ним по пятам. Направляются они к Сердцу, потому что куда же еще идти во время землетрясения, когда находишься под землей.
Толчки прекратились, но разрушения очевидны. Они спотыкаются об упавшие книги, мебель, задерживаются, чтобы высвободить полосатую кошку, загнанную в угол опрокинувшимся столом. Кошка уносится прочь, не поблагодарив.
– Вот не думал я, что она действительно на это пойдет, – говорит Дориан, глядя, как еще один встопорщенный кот перепрыгивает через свалившийся канделябр, прежде чем исчезнуть во тьме.
– Кто пойдет и на что? – переспрашивает Закери, но тут впереди что-то опять грохочет, и они идут дальше, в направлении, противоположном тому, куда дернула кошка, что Закери отмечает про себя как плохой знак.
Прямо перед тем, как им войти в Сердце, откуда слышится на повышенных тонах разговор, но слов не разобрать из-за несущегося оттуда неприятного металлического лязга, Дориан оттягивает его назад и, упершись рукой в стену, блокирует ему путь.
– Мне очень важно, чтобы ты кое-что знал, – говорит он. Тут в Сердце снова раздается грохот, и Закери оглядывается на шум, но Дориан, запустив свободную руку ему в волосы, разворачивает его лицом к себе.
Так тихо, что Закери едва в силах расслышать его за лязгом и криками, Дориан говорит:
– Мне нужно, чтобы ты знал: то, что я чувствую к тебе, это настоящее. Потому что я думаю, что и ты чувствуешь то же самое. Я столько всего в жизни прошляпил, я не хочу потерять и это.
– Что?! – отзывается Закери, который совсем не уверен, что правильно все расслышал, и поподробней хочет услышать про те чувства, о которых идет речь, не говоря уж о том, почему, собственно, Дориан выбрал такое на редкость неподобающее время, чтобы завести такой разговор, и тут оказывается, что никакой это не разговор, потому что Дориан, чуть задержавшись на нем взглядом, отпускает его, поворачивается спиной и уходит.
Закери, несколько обалдев, остается стоять у стены. Пол снова вздрагивает, и несколько книг, кувыркаясь и чуть не задев его, слетают вниз.
– Да что, черт возьми, тут происходит? – громко говорит он, и никто, даже голос в его голове, ничего не предлагает в ответ.
Поддернув ремень сумки повыше, он следует за Дорианом.
Войдя в Сердце, они видят, в чем причина лязга: заводная вселенная сломалась, маятник болтается как попало; раскачиваясь, он наматывает на себя металлические обручи, на которых держатся планеты; механизм наверху тщетно пытается ими управлять, и, дергаясь, они с неравными интервалами один за другим срываются вниз, ударяясь о пол и разбивая в пыль и до того уже треснутую плитку. Золотые стрелки в виде рук целы, но одна наклонена к хаосу на полу, а другая обвиняюще указывает на груду камней, наваленных там, где раньше была дверь к лифту.
