На берегу, неподалеку от песчаной полосы, за невысокой изгородью из редких жердин гарцевали лошади, утаптывая копытами молодую нежную травку. «Наверное, породистые», – подумал Гарик, восхищаясь их гладкими мускулистыми телами и грациозными движениями. Животные играючи взбрыкивали, скакали, вскидывали морды и радостно ржали. Издаваемые ими звуки разносились далеко вокруг и казались невероятно отчетливыми. Появилось ощущение, что он попал в другой мир, в другую реальность, где краски природы ярче, воздух чище, небо выше, а в зарослях плакучих ив на другом берегу виден каждый листочек. Странным образом восприятие окружающего пространства обострилось, слух, обоняние и зрение многократно усилились. Душа трепетала от необъяснимого восторга. Ничего подобного он прежде не испытывал. Вспомнил, как Оля впервые села за руль его «БМВ» и повезла темной ночью в снежные поля, а он, прекрасно понимая, куда и зачем они едут, умирал от счастья. Но то ощущение осталось в далеком прошлом, померкло и истерлось, и потому казалось лишь слабым подобием того, что творилось в его душе сейчас. Гарик никогда прежде не думал, что красота природы может быть так упоительна, а стрекот кузнечиков и глухой стук лошадиных копыт о землю могут казаться прекрасной музыкой.
Вода в реке была насыщенного красно– коричневого цвета, будто крепкий чай с молоком. «Молочная река, кисельные берега», – вспомнилась фраза из далекого детства. Гарик коснулся воды босой ступней, и ему расхотелось плавать. Ледяная. Оля в красном купальнике стояла рядом, вся в мурашках. «Как ощипанная курица, – мелькнула мысль. – Красивая ощипанная курица».
Сзади раздались голоса. К реке шел Демьян с семьей. И хотя их было всего трое, на берегу сразу стало шумно. Идиллия была нарушена. Рыжеволосый здоровяк плюхнулся в воду, огласив просторы бычьим ревом, взметнул фонтан искрящихся брызг. Волна холодных капель окатила его жену Марину, стоявшую по колено в воде, и та пронзительно взвизгнула, как испуганная хрюшка. Следом запищала маленькая Верочка: «Я тоже хочу купа– а– аться! Хочу купа– а– аться! Па– а– па– а– а!».
Крики разнеслись далеко по реке и вспугнули стайку птиц в ивовых зарослях на другом берегу. Те взметнулись вверх и рассыпались в воздухе, как охапка листьев.
– Э– эх– х, хор– рошо! – горланил Демьян, фыркая и разбрызгивая воду.
– Не заплывай на глубину! – кричала ему вслед Марина под требовательные вопли дочурки. – Там могут быть воронки!
Гарик тоже окунулся и проплыл немного, хотя и не собирался. Просто, чтоб новый знакомый не счел его «неженкой». Ледяная вода жгла кожу, зубы выстукивали чечетку.
Выбрались на берег. Марина заботливо набросила на могучую спину Демьяна огромное махровое полотенце. Гарик обсыхал в лучах солнца, трясясь, как припадочный. Собираясь на реку, они с Олей о полотенцах не подумали.
Потом все вместе долго бродили по берегу, болтали о природе, об Окунево, о странностях, происходящих в этих местах, о раскопках древнего города.
– Смотрел передачу какую– то про Пять Озер и село Окунево, там показали двенадцать черепов, выкопанных где– то здесь, – рассказывал Демьян. – Черепа необычные, с длинными затылками. Нечеловеческие прямо. То ли инопланетяне это, то ли земные существа мистические, я не понял. И ведь не болтовня это, не слухи, не любительские фотки, а научный факт. Вот что думаете про это?
– Древняя цивилизация здесь была, – вмешалась в разговор Марина, яростно отмахиваясь от жирных оводов. – А основали ее инопланетяне. Пять кораблей у них тут разбилось, вот и получилось пять озер. Я читала в Интернете.
– Да там чего только не напишут, – возразила Оля. – Ученые предполагают, что у озер метеоритное происхождение и что вода в них лечебная. Оттого, что подземные источники на дне бьют.
– А вы не собираетесь по озерам прокатиться? – обратился Демьян к Гарику.
– Да, хотим, конечно. Вчера местного парня встретили, предлагает помощь проводника. На своем «уазике» готов отвезти.
– О, давайте вместе! Вы – на «уазике» с проводником, а я – за вами следом на джипе.
– Конечно. – Гарик и Оля дружно согласились, хотя Гарика немного раздражала эта шумная семья. Демьян говорил так громко, словно хотел, чтобы его услышали в соседнем Муромцево. А его жена Марина тараторила быстрее, чем строчащий пулемет, слов не разобрать. Маленькая Верочка постоянно ныла, требуя что– то или выражая недовольство: то пить, то конфетку, то на ручки, то мухи кусают, то на лошадке покататься. Ясно, что ребенок, но нервирует же.
Обратно к гостиному дому решили пройти через березовую рощу. Ветер шуршал молодой листвой, аккомпанируя разноголосому птичьему хору. Невидимый солист выводил протяжную заливистую трель, завершая ее изящным «фьють– фьють», ему вторили забавным «цвирк– цвирк», оглушительной трещоткой вклинивалась сорока, и иногда дробный раскатистый стук дятла добавлял ударные звуки разномастному ансамблю.
– Птички поют, – сообщила Верочка, задрав голову и пытаясь разглядеть среди листвы невидимых певцов. – Где они? Хочу посмотреть! – И требовательно взвизгнула.
– А хочешь, я тебе стишок расскажу? – предложила Оля. – Про птичек и про весенний лес.
– Хочу. – Верочка выжидающе уставилась на Олю. Та взяла ее за руку, и они пошли вперед вместе. До Гарика донесся размеренный Олин голос:
«Льются, льются птичьи трели,
Расстарались воробьи.
Песню вывести сумели
Красивей, чем соловьи.
На березовой макушке,
Не скрывая свой задор,
Горделивая кукушка
Возглавляет птичий хор.
Дятел жадно клювом долбит
И устроил тарарам,
Рядом с ним стыдливо смолкнет
Самый громкий барабан.
Пчелы ото сна очнулись
И неистово жужжат:
«Слишком рано мы проснулись
Оттого, что все галдят!».
Бабочки, жуки, стрекозы
Как один, пустились в пляс,
Все вверх дном, дрожат березы,
Кавардак в лесу у нас!
Раззадорились пичуги,
Трели льются на весь лес,
Все танцуют буги– вуги!
Просто чудо из чудес!
Что за дикое веселье,
Что в лесу у нас стряслось?
Просто время дней весенних
Наконец– то началось!
– А кто это написал? – спросила Марина, когда Оля закончила читать стихи. Та, немного помолчав, ответила:
– Если честно, я сама.
– О, это прикольно! – похвалил Демьян. – Уважаю!
– Да ничего особенного, я еще и не так могу. – Оля попыталась отшутиться. Гарик смотрел на жену с удивлением. Это ж сколько стихов она успела написать! И никогда до этой поездки ему не говорила. Вот так, прожили пять лет, а он, оказывается, ее по– настоящему до сих пор не знает.
