Гарик вспомнил слова очнувшегося от ступора Кирилла: «Там были боги, свет и музыка». Рассказал о случае Гольдштейну и Моргун. Это привело обоих, да и остальных слушавших, в возбужденное состояние.
– Вот! Вот вам яркий пример человека, пересекшего грань между мирами в «светилище»! – выкрикнул Гольдштейн. – Я должен непременно поговорить с этим юношей.
– Да мы пытались. Только он ничего больше не помнит, – ответил Гарик. Странные люди, верят любым слухам. Наверняка видения Кирилла – всего лишь наркотический бред, подумал он.
Кто– то неподалеку красиво пел под гитару. Гарик отвлекся от беседы, прислушался. Сбивчивая речь ученого отошла на второй план, и он разобрал слова песни:
«По небу плывут облака,
Глядят на меня свысока.
Внизу, под обрывом, река,
Крутые ее берега.
Дай мне, Бог, крылья широкие,
Ждут меня дали далекие,
Руки мои забери,
Крылья взамен подари.
С крутого обрыва сорвусь,
В высокое небо помчусь,
Над лесом, рекой полечу.
Прости, я на волю хочу!
Дай мне, Бог, крылья широкие,
Ждут меня дали далекие,
Ну а не дашь – согрешу,
У черта тогда попрошу!
(Автор)
Гарик поискал глазами певца и с удивлением узнал в нем Кирилла, о котором они только что говорили. Невозможно было поверить, что еще вчера они с Артамиром вынесли его из леса, полумертвого. От ступора не осталось и следа. Парень яростно терзал струны гитары и исступленно тряс своей длинной черной гривой, выкладываясь перед слушателями, сидящими напротив него на поваленном дереве. Там была и его бритоголовая подруга. Они расположились почти у обрыва над рекой Тарой, и Гарик подозревал, что Кирилл сочинил слова песни только что – уж очень они подходили к этому месту.
– Так вы слышите меня или нет, молодой человек? – Татьяна Моргун прервала его мысли – видимо, что– то спросила и не дождалась ответа.
– А? Что, простите? – встрепенулся Гарик.
– Говорю, давайте прогуляемся, чтоб нашему разговору никто не мешал. Вы ведь за предсказанием пришли?
Ее лицо с небрежным макияжем, растрепанные волосы, горящий напористый взгляд напомнили Гарику базарных торговок, прилипчивых, как репей, одержимых желанием что– нибудь продать. Чего ей так не терпится предсказать Гарику судьбу? Наверное, денег попросит. Здесь многие неплохо зарабатывают на доверчивых туристах, впитывающих, как губка, любую чушь. Но все– таки было любопытно, что она скажет, особенно перед важным делом, предстоящим на днях.
Ясновидящая властно взяла Гарика под руку и повела в сосны, подальше от шума и снующих туристов. Там она спросила его:
– Что вы собираетесь предпринять в ближайшее время? Что– то очень важное, судьбоносное.
– С чего вы взяли? – Гарик оторопел. Он никому, даже жене, не успел еще рассказать о своих планах прочесать дно озера Шайтан в поисках Кристалла.
– Да у вас это прямо на лбу написано!
Гарик машинально потер лоб. Татьяна встала перед ним – невысокая, почти на голову ниже его – и уставилась на него снизу вверх.
– До этого вы шли по обычной дороге, как многие люди. Но теперь эта дорога закончилась, и вы стоите на перепутье. Дорог перед вами две: одна дорога белая, другая – черная. От того, какую из них вы выберете, зависит не только ваша дальнейшая судьба, но и судьбы многих других, на которые повлияет ваш выбор.
«Во заворачивает!» – подумал Гарик, но в глубине души чувствовал: эта женщина не врет, она на самом деле что– то видит.
– Вы можете не делиться со мной своими секретами, мне нет до них дела. Я лишь хочу, чтобы завтра вы сделали верный шаг. Ведь ступив на черную дорогу, вы уже никогда не сможете вернуться и пойти по белой. Поэтому мне так важно было сообщить это вам. Я сразу увидела, что ваша судьба решится скоро.
– Но я не знаю, где белая дорога, а где черная, – возразил Гарик.
– Врете. Вы все знаете! – возмущенно фыркнула ясновидящая и сверкнула глазами, окруженными черными хлопьями осыпавшейся с ресниц туши. – Человеку дан великий дар – знать, где плохое, а где хорошее. Но иногда люди, зная, что поступают неправильно, все равно идут на это, чтобы получить желаемое. Они не знают одного: цена, которую придется заплатить, будет слишком для них высока. У каждой дороги свой хозяин, он ждет в конце пути. Выбирая дорогу, ты выбираешь и хозяина, которому будешь служить. – Она неожиданно перешла на «ты».
– Вы говорите такими загадками. – Гарик пожал плечами. – Я не понял ничего.
– Ты все прекрасно понял. – Она взяла его за руку и сжала, словно пытаясь передать ему то, что чувствовала. – Будь осторожнее. Здесь, в окрестностях Окунево, особенные места. Добро и зло соседствуют рядом, разделенные тонкой гранью. Оступишься – угодишь в «темнилище», увязнешь и не выберешься. Будешь внимателен – и светлый путь выведет тебя туда, куда стремится душа человеческая.
Гарик почувствовал, как внутри что-то неприятно сжалось. Но обдумать слова ясновидящей не успел. Вдруг издалека донесся испуганный женский визг, а затем – нарастающий глухой стук копыт. Откуда– то неслась лошадь, способная обогнать скорый поезд. Вскоре он увидел ее, стрелой мчащуюся по дороге вдоль берега Тары. Из– под копыт взлетали клубы желтой пыли. В седле были всадники: истерично визжащая женщина и ревущий ребенок. Женщина обеими руками сжимала ребенка, вцепившегося в лошадиную гриву, а поводья безвольно мотались в воздухе. Сразу стало ясно, что лошадь взбесилась. Она мчалась, как выпущенная из ствола пуля. Гарик проследил траекторию «полета» и похолодел от ужаса. Берег Тары заворачивался, и если лошадь продолжит скакать прямо, то через несколько секунд слетит с обрыва. Когда же он разглядел лица всадников, его прямо затрясло: он узнал в кричащей женщине Олю, а ребенок оказался плачущей Верочкой! Как такое возможно?! Как они оказались на взбесившейся лошади?!
В один миг все происходящее замедлилось, словно кто– то включил эффект замедления видеозаписи. Ноги скакуна плавно вздымались вверх и постепенно опускались, частички пыли плавно кружили в солнечном свете, как пушинки. Гарик увидел сверкающие белки выпученных глаз на лошадиной морде, капельки влаги, вылетающие из ноздрей, пузырящуюся пену, укрывшую зубы под вздернутой губой. Топот копыт стал реже. Топ – пауза, топ – пауза, топ – пауза – топ… В том же ритме билось его сердце: удар – пауза, удар – пауза, громко, гулко, как набат, отдаваясь звоном в ушах и вибрацией по всему телу. От мощных сердечных ударов вздрагивала каждая частица его плоти. Все остальные звуки, наполнявшие пространство, – людской гомон, пение, музыка – враз исчезли. Остались только стук копыт и биение сердца. Гарик повернул голову в сторону обрыва, и ему показалось, что голова двигается тоже медленно, будто в воде. Смерил расстояние. Оставалось несколько метров. Гарик прикинул – не успеет. Но все равно побежал. Ноги еле передвигались, хотя он старался делать гигантские прыжки. А сам словно застрял на одном месте. Вдруг в поле его зрения у обрыва появился парень. Кирилл. Он встал прямо на пути обезумевшего животного с палкой в руке. Шагнул навстречу. Лошадь поднялась на дыбы, заржала. Копыта на мгновение зависли над головой Кирилла, а потом, опускаясь, толкнули парня в грудь. Коснувшись земли, забрали вправо. Лошадь отскочила в сторону, проскакала еще немного и остановилась. Гарик бросился туда со всех ног. Вернее, он и так все это время бежал, но почему– то медленно, а теперь, будто эффект замедления выключили, и он помчался со скоростью ветра.
