Дорогу Гарик помнил хорошо. Не зря ведь пытался запечатлеть в памяти каждый пройденный шаг. На берегу Тары нашел ту самую старую лодку. Грести раньше ему не приходилось, и во время переправы его сильно снесло вниз по течению. «Даром, что маленькая речушка, а сильная», – подумал он, с трудом поворачивая весла в уключинах. Пришлось возвращаться пешком чуть ли не с километр. Нашел нужную тропинку, ведущую в заросли, и зашагал по ней, перекинув сумку через плечо. Вершины деревьев отливали розовым в лучах поднимающегося солнца. Начиналось утро. В лесу просыпалась жизнь. С ветки на ветку перелетали птицы, оглашая все вокруг звонкими трелями. Юркие белки молниеносно перемещались по стволам сосен, издавая своими коготками царапающие звуки, и, сверкая маленькими любопытными глазками, смотрели на него сверху с интересом. Однажды мелькнуло круглое серое тело зайца с длинными дрожащими ушами, а спустя секунду следом метнулся пушистый лисий хвост. «Еще только медведя не хватает!» – подумал Гарик, озираясь с опаской. Казалось, что бурый гигант сидит под кустом и наблюдает за ним, выбирая момент, чтобы выйти на дорогу, встать на задние лапы, занести над ним огромные черные серповидные когти и, разинув пасть, обнажить крупные желтые клыки. «Какой дурак!» – ругал себя Гарик за беспечность. Даже не подумал взять с собой не то, что оружие, но хотя бы пару новогодних «хлопушек»! Ведь одно дело идти по лесу толпой, и совсем другое – в одиночку. Ведь это же тайга! В ней хищники водятся! Успокаивал себя лишь тем, что летом медведи сытые, на людей не нападают. Если, конечно, не больны бешенством… От волков можно спастись, забравшись на дерево. Только вот сколько придется сидеть на нем, неизвестно. Вряд ли по этой тропинке часто ходят люди.
Спустя час быстрой ходьбы Гарик забеспокоился. Казалось, места вокруг не те, что он видел в прошлый раз. Но тропинка все тянулась сквозь лес, и он шел по ней, никуда не сворачивая. Вышел на открытое место – просторное поле, заросшее травой, в которой исчезала его тропинка. Наверное, раньше тут сеяли пшеницу или овес. Пересек его. Тропинка обнаружилась на другой стороне поля, желтая из– за песчаной пыли, устилавшей ее. Почва в этих краях почему– то везде была песчаная. Он еще в первый день этому удивился. Странно было видеть, как прямо из песка растет трава. Однако было ясно, что он заблудился. С Артамиром они здесь не проходили. Но делать нечего. Раз есть тропинка, значит, куда– то да приведет.
Еще через час ходьбы тропинка раздвоилась. Теперь тропинок перед ним было две. Одна, такая же светло– желтая, отклонялась вправо и тянулась между полем и лесом. Другая вела влево и вместо песчаного покрытия чернела жирной влажной землей. Лужицы воды поблескивали в углублениях. По такой тропинке идти будет труднее: скользко, вязко. Но Гарик вспомнил, что к Шайтан– озеру Артамир привел их именно по такой – сырой и заболоченной. Поэтому он смело шагнул в черное месиво и зашагал дальше, с трудом переставляя ноги по чавкающей грязи.
Отошел на сотню метров и оглянулся. Светлая тропинка исчезла из виду. Стало вдруг тревожно. В памяти возникли небрежно накрашенные глаза Татьяны Моргун. «Ступив на черную дорогу, ты уже никогда не сможешь вернуться и пойти по белой». – Слова ее, сказанные накануне, теперь походили на приговор. По спине противно поползли мурашки. «Да стоит ли придавать значение ее безумной болтовне?» – Он пытался храбриться, но чувство чего– то неотвратимого и фатального лишь росло в его душе с каждым шагом.
Шел пятый час его странствия, когда Гарик подумал, что пора повернуть назад. Вот только еще бы знать, где оно, это «назад»? Черная тропинка давно слилась с окружающей заболоченной местностью, и он долгое время шел без ориентира. Повсюду вокруг стояла метровая трава, камыш да осока. Он цеплялся руками за прочные стебли, вытаскивая увязающие ноги из грязи, все больше начинавшей походить на трясину. Иногда он по колено проваливался в ямы, заполненные блестящей черной жижей, и в сапогах его хлюпало и чавкало. Но он все шел упорно до тех пор, пока однажды не погрузился в болото по пояс. Выбравшись с большим трудом и лишившись одного сапога, он упал на траву, спружинившую под ним, и одежда его впитала выступившую на поверхность зловонную влагу. Только тогда он понял, что не дойдет до Шайтана, потому что утонет в болоте. Подумал, что вряд ли кто– то найдет его тело в этом затерянном гиблом месте. Так и будет лежать вечно, надежно укрытый плотным болотным саваном. Гарик перевернулся на спину и уставился в синее полуденное небо. Вспомнил, как смотрел в него, лежа на мягкой травке реки Инцисс. Это небо было какое– то другое – давящее, тяжелое. Оно нагоняло тоску. Круг солнца подернут дымкой, приглушающей его сияние, словно места эти не выносили яркого солнечного света и испускали специальный туман, не дающий лучам проникнуть сюда.
Внезапно на него накатил слепой беспричинный страх. Не оттого, что заблудился. Другой. Как в детстве, когда ночью ему, лежащему в постели, начинало казаться, что на него кто– то смотрит из темноты. Кто– то чудовищный. И даже одеяло, накрывшее его с головой, не могло воспрепятствовать этому взгляду, проникавшему насквозь. Теперь казалось, что из зарослей камыша за ним следят те же хищные глаза, и некто из мира жути готов утащить его во тьму болотной трясины, в вечный мрак. «Там был дядя. Черненький. Вон оттуда выглянул». – В памяти возник образ Верочки, указывающей в заросли. Неужели она, и правда, увидела что– то или кого– то? «Он был такой длинный, как бревно. Он мне улыбался. И у него большой дырявый рот. Очень большой рот. А глаз не было совсем. Ни одного глаза». – Лепет Верочки звучал в ушах, и страх постепенно перерастал в панический ужас. Захотелось бежать прочь из этого безлюдного места. Но куда? Гарик уже не помнил, откуда пришел. Где та черная тропинка, которая привела его в безнадежную топь? Огляделся. Редкие кривые сосны и березы утопали в высокой траве, скрывающей дрожащую зыбкую торфяную почву. Вдруг поблизости зашуршали камыши, заставив его испуганно подскочить. Раздался протяжный тоскливый крик, и в небо взметнулся, шумно хлопая крыльями, длинношеий журавль. Гарик вздохнул с облегчением: всего лишь птица, а не мистическое болотное чудище. Рассердился на себя. Нечего раскисать, надо двигаться дальше. Продолжая валяться в траве, он никогда никуда не придет. Поднялся и заковылял, перекинув через плечо измазанную в грязи сумку, в одном сапоге, весь мокрый и воняющий тиной, чувствуя, как по шее на спину стекают ручейки густой болотной гущи.
10.
«
Черненький дядя
»
и злобная русалка
Еще пару часов Гарик месил ногами болото. Потерял второй сапог, выбился из сил и зверски проголодался. Отыскал место в траве, где не было воды. Сел. Достал из сумки заботливо упакованный поварихой обед. Молодец, она догадалась завернуть все в плотный целлофан, иначе пришлось бы поедать котлеты под соусом «а– ля болотьезе». Допил последнюю воду. Огляделся. Пейзаж вокруг был такой же, как и два часа назад, словно он не прошел и шага. «Вот же досада! – уныло подумал Гарик. –Что, если я брожу по кругу? Так можно вечно кружить». Ему стало жаль себя. В груди прямо защемило от жалости. Вся его затея с поиском Кристалла (будь он неладен вместе с Гольдштейном, из– за доклада которого он очутился здесь!) теперь выглядела совершенно нелепой. Гарик почувствовал себя полным дураком. Права была Оля, когда покрутила у виска, узнав о его планах.
