– Я забираю Зою, – рявкнул Гарик и, сам не понимая, что делает, принялся вытаскивать трубки из носа ребенка, выдергивать иглы из рук, отдирать от кожи липкие присоски.
– Сумасшедший! – взвизгнула жена, хватая его за руки. – Не трогай!
– Уйди! – Он удивился звуку собственного голоса, прозвучавшему, как рык хищного зверя, которому пытаются помешать съесть его добычу.
– Ты же убьешь ее!
– Отойди, или я убью тебя! – Он оттолкнул Олю, и она отлетела к стене, словно была сделана из картона.
Гарик бережно взял Зою и пошел к двери. Он еще до конца не осознал, что будет делать дальше. Просто не мог думать из-за воя и набата в висках. Но где-то в глубине сознания чувствовал, что поступает правильно. Никто в больничном коридоре его не остановил. Медсестры и больные были заняты своими проблемами. Оля не бросилась за ним вдогонку. Странно. Он надеялся, что она не очень ушиблась, когда упала. У него не было выбора. Иначе она не позволила бы забрать дочь. А оставить ее здесь он не мог. Ведь следующее место, куда ее переведут отсюда, будет морг!
Гарик положил тряпичное тельце на заднее сиденье своего дорогого нового «Лексуса». Она была такая маленькая, будто игрушечная. Как кукла. И такая же безжизненная.
Он сел за руль и рванул с места. Тронулся с пробуксовкой, перегазовал. Мощный мотор стремительно помчал громоздкий автомобиль вперед. Дорогу он помнил отлично. Еще раннее утро. Если гнать с хорошей скоростью, в нужном месте окажется уже к обеду.
Всю дорогу его, точно безжалостный кнут, хлестала одна мысль: «Хоть бы не умерла!». Гарик не оглядывался. Боялся на нее смотреть. Зоя не издавала никаких звуков, не шевелилась, не плакала. Дышала ли она? «Господи, помоги! – молился он. – Услышишь ли Ты меня теперь, после всего, что я натворил? Достигнет ли твоей высоты просьба такого ничтожества, как я? Помоги ей! Она же ни в чем не виновата! Это я недостоин был родиться человеком. Мое место среди червей, копошащихся в навозе. В дерьме. Я всю свою жизнь умножал зло в Твоем мире, который Ты создал таким прекрасным! Я хотел лишь денег, и теперь у меня их много, но этого недостаточно, чтобы спасти мою дочь! Деньги всего мира не спасут мою дочь, потому что черный идол хочет забрать ее. Не отдай ее, Господи. Спаси ее!».
Через пару часов бешеной гонки асфальт закончился. Колеса влетели в жидкую грязь, черные веера вздыбились по обе стороны. Автомобиль занесло вбок, и он едва не опрокинулся. Гарик выровнял его и сбавил скорость, жалея, что у него нет самолета. Где-то в этом же месте он застрял на своей «шестерке» два года назад. Джип не без труда, но все же одолел жуткое, казавшееся безнадежным месиво. Вскоре на горизонте показались крыши окуневских домов, окруженные зелеными лугами с пятачками белеющих березовых рошиц и темным бугристым забором хвойного леса. Воспоминания двухлетней давности хлынули на него, вызвав поток слез. Вот здесь он увидел Лию в ярко-красном шелковом платье, похожем на отблеск закатного солнца. Девушка, вчерашний подросток, кружилась в странном танце и так потрясла его, что он не смог проехать мимо. Лучше бы они не встретились тогда. Возможно, она была бы жива сейчас. А вместо этого лежит в холодной, напитанной влагой после паводка земле, а рядом – малыш, не проживший и года. И все из-за проклятых денег, которые Гарик так боялся потерять! Что случилось с его разумом? Жаждал богатства – и получил. А теперь пора платить по счетам. Расплата лежала на заднем сиденье «Лексуса», и он не знал, жива ли она еще.
Поднимая столбом желтую пыль, он промчался по улицам под возмущенные взгляды местных жителей и затормозил у дома Артамира. Долго стучал в запертую калитку, прежде чем ее отперли. В проеме стояла древняя старушка в цветастом застиранном платке.
– Где Артамир? – спросил Гарик вместо приветствия. Наверное, у него был такой вид, что старушка не рискнула задавать вопросы. Покорно отодвинулась, пропуская его во двор. Гарик увидел в стене дома распахнутую дверь, вошел.
– Баба Лида, кто там? – раздался знакомый голос из глубины дома. Гарик нырнул в недра темного коридора и, свернув в один из проемов, оказался в светлой комнате. У стены в дальнем углу на высокой кровати с металлическим изголовьем полулежал Артамир, окруженный огромными подушками. Его загипсованная нога висела в воздухе, поддерживаемая тряпичной перевязью, прикрепленной к потолку.
– Привет! – Он улыбнулся гостю, сверкнув безупречными белыми зубами, подмигнул и спросил удивленно: – Ты что, неделю от волков убегал? Не признал тебя сразу.
Гарик упал на колени, громко стукнув ими о деревянный пол.
– Помоги!
– Что стряслось? – Веселое выражение улетучилось с лица Артамира.
– Дочь при смерти. Если еще не… – Гарик подавил рыдание.
– Дочь? У вас с Олей появилась дочь?
– Полтора года ей. Она в машине.
– Ну, так неси ее к нам.
Гарик вскочил, бросился со всех ног обратно к «Лексусу». Когда он доставал Зою, любопытствующая старушка, выглядывавшая сбоку, ахнула и прошептала: «Бог мой!» Засеменила следом. Вошли в избу. Она юркнула в одну из комнатенок, позвала:
– Неси сюды, милый.
Гарик нагнулся, входя в крошечную спальню, и уложил ребенка на белоснежное покрывало, застилавшее мягкую узкую кровать. Лицо Зои почти сливалось с его крахмальной белизной. Приложил ухо к груди. С облегчением уловил слабое биение сердца.
– Чем дитя хворает? – прошептала старушка. Гарик только головой помотал, зажмурился, сдерживая слезы. Она кивнула, забормотала:
– Ты иди, иди, поговори с ним. Может, присоветует чего. Иди, я присмотрю за дитем. Иди.
Гарик вернулся к Артамиру. Слова рвались из него наружу, словно рой жужжащих пчел, сдерживаемых в запечатанном улье. Он открыл рот, и они высыпали из него сумбурной мешаниной, лившейся непрерывным потоком до тех пор, пока не закончились. С языка сорвалось последнее словечко, и Гарик, наконец, замолчал. Лишь слезы беззвучно катились по щекам, попадая на губы, и он чувствовал их соленый вкус. Гарик боялся, что Артамир ничего не поймет. Решит, что у него «съехала крыша» или отнесется к нему с презрением. Ведь Гарик ничего не утаил. Выложил все, и про смерть матери, и о заказном убийстве Лии и ребенка. Такие поступки невозможно не осудить. Гарик понимал, что мог некоторые подробности и не рассказывать, но все это само из него вывалилось. И теперь стоял он, опустив голову, будто в ожидании приговора.
– К Потаенному озеру тебе надо, – произнес Артамир после долгой паузы. – Только вот отвести не смогу. Ногу сломал недавно. Крыша на доме потекла, как снег таять начал. Полез да вместе со снегом и рухнул. Вот, лежу теперь.
– Расскажи секрет. Я сам пойду.
Воцарилась тишина. Спустя пару минут Гарик первым ее нарушил:
– Я знаю, что секрет семейный. Но жизнь уходит из дочери с каждой минутой. Проживет ли она еще хоть неделю? Твоего выздоровления точно не дождется.
– Я тебе помогу. Но знай: может так случиться, что и дочь не спасешь, и сам погибнешь, – сказал Артамир тихо.
