— Об этом я не подумал, — сокрушённо пробормотал котецкий.
Я только рукой махнула, так расстроилась.
В тягостном молчании мы потопали на следующую пару, ею оказалась артефакторика.
Затем было зельеварение и практикум по магической зоологии, на котором я более-менее отвлеклась. Брызгать на фыркающих гремлинов серебряной водицей, а потом в считанные мгновения успевать не дать им превратиться в монстров с пастью, полной острых, как бритвы, клыков, которые, если промедлишь хотя бы секунду, сомкнутся на твоём горле, — это, в общем-то, занимательно. Умиротворяет, я бы сказала.
Молчание Ралфи — а от ведьмака с утра не было ни одного сообщения — вопреки здравому смыслу напрягало и нервировало. Каспер по моей неоднократно повторяющейся просьбе, которую каждый раз встречал гаденьким хихиканьем, несколько раз бегал за ведьмаком шпионить и каждый раз по возвращении только лапами разводил. Ведьмак сидел за компом, вёл переговоры по закрытым каналам связи, даже в лаборатории хозяйничал как у себя дома. И ни намёком не давал понять, что за сюрприз у него припасён для меня на сегодня.
После долгой дискуссии, когда мы с Касперским перебрали все известные нам методы дедукции и более-менее правдоподобные гипотезы касательно странного поведения Ралфи, пришли к неутешительному выводу: его визитаторство обиделось и ждёт, когда я сама притопаю, с извинениями.
От такого вывода настроение испортилось окончательно.
Я даже к Индире пробиться пыталась, ну, объясниться по-человечески, покаяться, в конце концов, посыпать голову пеплом и проползти троекратно на четвереньках вокруг её стола (это Каспер придумал, я так-то против, конечно), — ну разве я совершила какое-то преступление?
Увы, попытки не увенчались успехом.
Наташа безапелляционно заявила, что ректоресса не принимает и принимать не будет, буквально «пока рак на горе не свистнет после дождичка в четверг», и от себя, по-дружески посоветовала мне «испариться, а лучше устроить ритуальное самосожжение во внутреннем дворе». С трансляцией по всем полуночным каналам связи.
— А почему во внутреннем? — оторопело спросила я.
— А чтобы дым к Индире в окно не залетел, — хмыкнула Наташа, почёсывая Касперского за ушком — тот ради меня готов был на самые страшные жертвы. — А то ведь загонит тебя с помощью некромантских чар в банку, будешь джинном.
Идти с челобитной к Ралфи тем не менее не улыбалось. Мало он мне крови попортил?
Поэтому я оттягивала «момент икс» как могла.
Сперва долго сидела в лаборатории, затем обошла теплицы, потом раздобыла в пекарне свежих булок и, мужественно расправившись с тремя, с остальными тринадцатью пошла проведать Лерку.
Гидра встретила меня восторженным гудением, а ещё помимо гидры в водном ангаре обнаружилась моя головная боль. Она же Ралфи.
Ведьмак сидел на коряге дугой и задумчиво почёсывал Лерку «за ушком».
Стоило его увидеть — сегодня на нём был глубокого шоколадного оттенка пиджак с джинсами и ярко-оранжевой майкой, которая очень шла к каштановым с рыжизной, зачёсанным назад волосам, как злость на ведьмака самым волшебным и предательским образом испарилась, а на её месте заворочалось нечто, отдалённо похожее на совесть.
Вот он повернулся, и от взгляда его карих глаз меня словно молния прошила! Всю! От макушки до пят буквально! Щёки запылали, словно кто-то углей за них насовал, а ресницы затрепетали легче крыльев бабочки. А-а-а!!!
Совесть же решила вдруг умолкнуть, а её место заняла удушливая волна, отдающаяся жарким подёргиванием внизу. Тьма!!!
Я словно снова наяву ощутила руки этого крышесносного во всех отношениях индивида, с этим его ведьмачьим прищуром и совершенно умопомрачительной щетиной, на своей талии, а горячие и властные губы — на своих вмиг запылавших губах…
Внезапно поняла, что вся моя злость — не более чем попытка забыть это самое, случившееся, после которого, казалось, никогда ему в глаза не посмотрю!
Глава 79
— Привет, Рита, — поздоровался ведьмак как ни в чём не бывало.
— И вы здравствуйте, если не шутите, — вырвалось у меня.
— Совершенно не шучу, — заявил ведьмак, и внутри всё тревожно сжалось. Вот сейчас, сейчас он потребует извинений, объяснений, сожалений и раскаяний…
А я… Я… Тьма! Вот что в этом гаде такого особенного, что всё ведьминское остроумие и ехидство чудесным образом улетучивается, уступая место невнятному блеянию и косноязычию?! И вот под этим пристальным взглядом из-за магических линз ты уже бубнишь что-то из серии «кырсосичка» вместо «сыра косичка» и «бикукле» вместо «байсикл»…
— Я, кажется, кое-что тебе задолжал, — продолжал Ралфи, и я поняла, что угадала. Вот сейчас как припомнит… Всё припомнит…
«И правильно сделает!» — съехидничала недовольная тем, что её разбудили, совесть. И… если честно, мой вчерашний вполне невинный розыгрыш перестал почему-то казаться таким уж невинным.
Вслух же я спросила:
— Вот как? И что же? — и если кому-то показалось, что мой голос дрогнул, значит… значит, у него большие уни… То есть больные уши, тьма!..
— Ну как, — наблюдая, как Лерка с утробным рычанием поглощает булочки, ответил ведьмак. — Ты же хотела узнать о цели моего визита к вам? И я обещал рассказать тебе.
Вообще-то, во время одной совместной ночёвки, о которой без пылающих щёк не вспомнишь, ведьмак обещал рассказать о хаосе, но несложно сложить два и два, чтобы понять, что этот самый хаос — и есть цель высочайшего визита.
— Или ты передумала? — прищурился Ралфи и вдруг улыбнулся. Впервые как-то по-человечески у него вышло. Тепло, почти по-дружески даже.
— Почему нет, — пробормотала я, подумав, что хорошо всё же быть ведьмой. Самоедство нам в принципе не свойственно. Будем надеяться. — Интересно же.
— Я так и понял, — сказал ведьмак. — Просто решил пошутить.
— Не знала, что вы умеете, — в тон ему ответила я.
— Прогуляемся?
Я пожала плечами. Почему бы нет.
Спустя десять минут мы покинули территорию АНИ верхом на мётлах. Ведьмак держался впереди, уверенно маневрируя на своём «смерче». Каспер за моей спиной извёлся, бедный, так ему интересно было рассмотреть легендарный «смерч» в действии.
Щётка, увитая едва заметными, мерцающими, обновлёнными заклинаниями, вела себя безупречно, и, такое ощущение, что не только благодаря обновлённым чарам. Просто опозориться на фоне пижона— «смерча» совсем уж никуда не годится. Хм… Не знала, что она у меня такая тщеславная!
Поначалу обычно вредная метла робела, видимо, осознавала возложенную на неё высокую миссию, затем, осознав, наконец осмелела и стала незаметно для меня подбираться к вожделенному «смерчу» ближе, так и норовя задеть пижонистого гостя то гладким отполированным боком, то хлестнуть прутьями. То есть это она думала, что незаметно, на деле же всё было более чем ясно. Мне. Стиснув зубы, я, как могла, выравнивала летунью и была благодарна Ралфи за отсутствие комментариев по этому поводу. Хотя не исключено, что они будут позже — поди пойми, о чём он там думает за своим нахмуренным лбом. Может, считает, что это не Щётка, а я с ним заигрываю…
