Пока я пыталась вспомнить, где могла видеть качка раньше, он подошел к окну и снял со шторы подхват с декоративной кистью.
— Руки! — скомандовал он.
Я послушалась. Быстрыми движениями он обвил веревкой мои запястья и затянул ее в хитрый узел. Под тяжестью кистей с металлическими основаниями пришлось опустить руки на колени. Мог бы подготовиться получше, например, прихватить с собой пластиковые стяжки. Они легкие и помещаются в карман. Им с Абакумовым было бы, о чем поболтать. Правда, на сочинского маньяка он совсем не походил. Где же я могла его видеть? Прищурив глаза, я попыталась посмотреть на его лицо менее четким взглядом.
— Чего ты вылупилась?
Сняв подхват со второй шторы, он подошел к Вале и принялся связывать ее обездвиженные, но от этого еще более непослушные руки. Когда он повернулся ко мне боком, я поняла, что мешает мне вспомнить его лицо. Напряженный подбородок был неестественно выдвинут вперед, как будто его обладатель хотел выглядеть мужественнее, чем было на самом деле. Та же неестественная, явно несвойственная мягким чертам лица суровость проглядывалась во взгляде парня. Представив себе, как бы он выглядел в расслабленном состоянии, я тут же вспомнила фотографии со страницы судьи во «Вконтакте». Это же сын Валерии Николаевны Тишковой, двоюродный брат убийцы и насильника Евгения Игнатова! Не успев подумать, как можно использовать эту информацию, я выкрикнула:
— Тишков!
Услышав свою фамилию, он застыл. Валины руки выскользнули из петли. Я инстинктивно вжалась в спинку дивана, ожидая удара. Вместо этого он продолжал стоять в полусогнутом положении. Его плечи опустились, от чего тело стало выглядеть менее внушительным. Подбородок словно встал на место, возвращая лицу природную мягкость. Казалось, передо мной появился совсем другой человек, лишь отдаленно напоминающий ворвавшегося ко мне в квартиру психопата. Изменения, как часто случается в жизни, были недолговечными. Еще через несколько секунд он напрягся и, словно трансформер в фильме, вновь превратился в машину-убийцу.
Пока самый странный парень, которого мне доводилось видеть, снова пытался связать Вале руки, я изо всех сил напрягала память. Если на него так подействовала фамилия, можно только догадываться, какую реакцию вызовет имя. Возле каждой фотографии на странице судьи была подпись. Она точно упоминала детей. Я еще заметила, что оба имени на «А». Дочка, кажется, Алина. Как же тебя зовут? Я снова вгляделась в лицо качка.
— Что тебе надо?! — брызнул на меня слюной он.
Совсем другой человек, ничего общего с парнем на фотографии. У того даже имя было мягким. Антон? Кажется, что-то более распространенное. Андрей? Нет, без «р». Значит, Артуры, Артемы и Александры тоже исключаются. Остается только Алексей.
— Леха? — попытала счастье я. Его руки остановились, но лишь для того, чтобы еще туже затянуть узел на Валиных запястьях. — Леша! Леша Тишков!
Плечи парня дрогнули.
— Леша Тишков! Лешенька! Алексей!
Услышав последнее обращение, он дрогнул всем телом. Овал его лица смягчился, выражение стало каким-то испуганным, даже виноватым. Парень опустил глаза. Наверняка так на него прикрикивали учителя. Школьные годы травмируют психику любого ребенка. Мне в двадцать девять все еще снится, что сегодня контрольная, а я ничего не выучила, или выпускные экзамены через неделю, а вместо учебы я полгода готовилась к чемпионату России по кросс-кантри. Хорошо хоть, благодаря сильному характеру не пришлось терпеть издевательства сверстников. Сейчас лицо качка больше всего напоминало испуганную физиономию школьного изгоя. Интересно, какое у него было прозвище среди одноклассников?
— Тихий! — попробовала я. Никакой реакции. — Тишок!
Он по-прежнему стоял на коленях, опустив плечи, и глядел в пол.
— Ну, тютя, — вырвалось у меня.
Леша неожиданно повернулся в мою сторону и поглядел так, словно это я ворвалась в его квартиру посреди ночи.
— Твою ж мать! Опять живая! — взвыл он так, будто увидел зомби, вылезающего из могилы.
— А ты хотел мертвую, да? — искренне посочувствовала его разочарованию я.
— Не я, — схватился за голову и затряс ею он. — Модер меня убьет.
— Кто?
— Не важно, — словно обидевшись, отвернулся парень.
— Леша, послушай! Я знаю, что с тобой произошло.
— Правда? — он поднял на меня полные надежды глаза.
Глава 30
Он не человек.
— Честное слово, — кивнула я, поражаясь, как сильно изменилось лицо парня меньше чем за минуту. — Леша, сколько тебе было, когда посадили твоего двоюродного брата?
— Лет одиннадцать-двенадцать, а что?
— Ты же лучше остальных знаешь, как он поступил с той девушкой, Лизой, правда?
Леша только пожал плечами в ответ.
— Наверно, мама приносила домой папки с делами, а ты фотографии рассматривал?
— Не видел я никаких фотографий, — потер ладонью затылок он. Неужели ошиблась? Тревога уже сжала грудь, когда он все-таки признался: — Слышал, как мамка Алинке рассказывает, сеструхе моей…
— Зачем? — не сдержала удивления я.
— Чтобы гулять поздно не ходила и мальчишек в квартиру не впускала, пока мамка на работе. Алинке тогда лет пятнадцать было…
— Понятно. Значит, ты подслушал, как мама рассказывала…
— Не подслушивал я! — вскочил на ноги Леша и принялся кругами ходить по квартире.
— Успокойся. Я знаю, ты ни в чем не виноват.
— Мы тогда в однушке жили, я типа спал, — он закатил глаза.
— И что произошло? Ты можешь мне рассказать.
— Ну это… Встал у меня, короче.
— В первый раз?
— Наверно, — снова пожал плечами он и остановился, глядя на меня исподлобья. — А какое это имеет отношение к Модератору?
— Прямое, — кивнула я, не представляя, о чем он говорит. — Ты был еще маленьким и не мог контролировать, от чего возбуждаешься, ведь так?
Он кивнул.
— Значит, ты ни в чем не виноват.
— Получается, это из-за того стояка я здесь оказался?
— Выходит, так.
— А что я теперь должен делать?
— Во-первых, нужно меня развязать.
Леша, не раздумывая, бросился распутывать узел.
— Не получается, — через минуту объявил он. — Кто его так затянул? Модератор? Он уже был здесь?
— Нет, узел завязал ты.
— Неправда, — закачал головой и попятился к камину Леша. — Я только что сюда перенесся.
— А где ты был до этого?
— Дома. Собирался в качалку идти.
— Ночью?
