— Оперуполномоченный Краснов слушает.
— Дуешься?
Вместо ответа в трубке послышался смех. Илья с детства быстро забывал обиды, вот и теперь оставил официальный тон:
— Что тебе надо, Пылаева?
— Извини меня, я погорячилась.
— Не пристрелила меня на месте, и то ладно.
— Я больше не буду. Мир?
— «Я больше не буду» и все? Серьезно?
— Ну хорошо, чем я могу искупить свою вину?
— Готов принять в качестве извинения ужин. Ну или обед, если тебе так удобнее…
— Ужин так ужин, — вспомнила я две бутылки виски, с которыми на днях распрощалась. Лучшее решение за последние пару лет. — А сейчас можешь мне кое-чем помочь?
— Блин, я и правда поверил, что тебя совесть замучила…
— Пожалуйста!
— Диктуй, что нужно найти.
Какой сообразительный. Или это я стала настолько предсказуема?
— Дела, в которых упоминается медаль «За спасение погибавших».
Илья присвистнул.
— Дела… Думаешь, таких может оказаться несколько? Хотя, эти медали наверно чего-то стоят, а раз так, их обязательно крадут.
— Кражи меня как раз не интересуют.
— А что интересует? — насторожился Илья.
— Все остальное.
— Говори конкретно, или будешь сортировать сама.
— Я справлюсь, — улыбнулась я телефону, надеясь, что найдется хотя бы парочка файлов.
Нажав отбой, я впилась зубами в яблоко и села за стол. Закрыла браузер. На экране вновь появился текст продающего письма. «Чтобы быть готовой к любви всегда, необходимо ежедневно получать удовольствие от жизни. Баловать себя…» Из прихожей донесся шорох. Я в очередной раз вздрогнула и оторвалась от текста. Шелковый шарф, до этого висевший на крючке, упал на пол. «А для начала неплохо бы подлечить нервы», — напечатала я. Вздохнув, в очередной раз напомнила себе, что ждет нас с Валей, если курс не продастся, и удалила последнее предложение.
Глава 20
Я отмахнулась от жужжащего над ухом комара. Звук на мгновение рассеялся, а затем стал громче и настойчивее. С каждой секундой пробуждения он все меньше походил на комариный писк, скорее — на сигнал автомобиля или… Звонок в дверь. Интересно, кто отважился разбудить меня в такую рань? Девять утра, не так уж и рано. Особенно если бы вчера, а точнее уже сегодня, я не составляла план учебного курса до половины пятого утра. Я встала с кровати и, набросив на плечи шелковый халатик, отправилась открывать. Долгий протяжный звонок. На пороге мог оказаться кто угодно, но меньше всего я ожидала увидеть в глазок брата. Как же детская мелодия, по которой я всегда его узнавала? Как же наш уговор не приходить до обеда, если в этот день я не катаюсь на велосипеде?
— Что случилось? — распахнула я дверь.
— Да ничего, — нырнул в квартиру он, не глядя мне в глаза.
— Мама? Папа? У тебя неприятности?
— Делька, слушай… — вперился взглядом в пол Егор. — Тут такое дело…
— Говори уже!
Вместо ответа он вытащил из кармана телефон и протянул мне:
— Вот, сама смотри.
Я взяла мобильник и набрала пароль — день рождения нашего папы.
— Гонцу за плохие вести башку сносить в наши времена не комильфо, имей в виду…
Голос брата потонул в словах, заполнивших экран: «Гуру обольщения три года скрывала изнасилование». Непослушным пальцем я пролистнула крупный текст и мою фотографию, взятую с моего же сайта. Проморгалась, чтобы сосредоточиться на мелком шрифте. «В прошлом известный тренер Аделина Пылаева, основавшая школу соблазнения, более трех лет скрывала факт изнасилования. О случившемся стало известно благодаря материалам дела, попавшим в открытый доступ. Пылаева до сих пор не прокомментировала случившееся. Ее ученицы не стали хранить молчание. „Чувствую себя обманутой, — написала в обсуждении новости в группе ВКонтакте Ольга Кузнецова. — Столько лет прислушиваться к советам человека, которым все время врал! Не знаю, смогу ли снова довериться какому-нибудь коучу“. С ней согласны большинство комментирующих. Некоторые все же встали на защиту тренера, пережившего изнасилование, напомнив о том, что она жертва, а не преступник. Однако, все комментаторы сошлись в одном: человек, пропагандирующий сексуальное раскрепощение, не имел права замалчивать проблему насилия».
Голова пошла кругом. «Замалчивать проблему насилия». Да я каждый день в службе поддержки только о ней и говорю! «Пропагандирующая сексуальное раскрепощение». Что это вообще значит? «Жертва…» Я покачала головой. Кто такая Ольга Кузнецова? Уверена, среди моих учениц такой не было. Несмотря на приличный поток, я помню каждую девушку. «Пылаева не прокомментировала случившееся». Разве меня кто-то спрашивал? А если спросит… Вот и откровенная ложь: «стало известно благодаря материалам дела». Никакого дела не заводили. Так откуда же вылезла эта информация?! Хотя, какая теперь разница… И, наконец, вишенка на торте: «В прошлом известный тренер».
— Дель, ну ты это… — заметил, как у меня задрожали губы, Егор.
— Все нормально, — я сжала кулаки, чуть не согнув его мобильник. — Мама с папой это читали?
— Я дома инет отрубил. Иголкой шнур проколол, папа в жизни не найдет. Рано или поздно, конечно, позвонит провайдеру, но пока они новый протянут…
— Все уже забудется, — кивнула я, сама не веря в то, что говорю. — А мама?
— Ну, ей только если расскажет кто… — замялся Егор, но тут же добавил. — Да не парься, кто на такие темы с нашей маман заговорит? Ее подружки-курицы, или, может, мэр на мэрном воскресенье?
Я представила, как мэр приносит родителям официальные соболезнования и передернула плечами.
— Все будет норм!
— А ты как без интернета?
— У меня элтэе, а от него вай-фай. Папа в жизни не допрет, как к этому подключиться. Телефон-то отдашь?
— Сейчас.
Я снова разблокировала мобильник Егора и принялась перечитывать статью. «В прошлом известный…» «Более трех лет…» Не правда, три года еще не прошло! Провела по экрану большим и указательным пальцами, чтобы отдалить изображение и узнать, под чьим именем опубликована статья. Подписи не оказалось. С рекламного баннера в правой части экрана на меня смотрел Руслан. Одна бровь приподнята, зеленовато-карие глаза пронзают насквозь, уголки губ, как обычно, слегка опущены, но морщинки выдают усмешку. Над чем он усмехается? Над моей наивной верой, что случившееся навсегда останется тайной? Неужели и настоящий Руслан уже в курсе…
