Пришлось распахнуть дверь. Войдя в квартиру, Илья со вздохом облегчения опустил тяжелую сумку на пол. Я попыталась вспомнить, о чем просила его в последнее время. Кажется, ни мешок картошки, ни груду кирпичей я не заказывала.
— Это дела, в которых упоминаются медали «За спасение погибавших», — заметил мое замешательство Илья.
— Вся сумка?
— Ага. Все, кроме краж. Ты же сказала, что сама выберешь нужные.
Я кивнула, сглотнув.
— Когда ты должен их вернуть?
— Это распечатки из базы. Можешь оставить себе, только никому не показывай.
— Раньше ты говорил, что дела распечатывать нельзя. У тебя не будет из-за этого проблем.
— Раньше я понятия не имел, зачем тебе все это нужно, — отвел взгляд Илья и принялся стягивать куртку.
Выходит, он тоже прочел статью. За последние три года я многое узнала о психологии жертв. Сложнее всего было уяснить, что моей вины в случившемся нет. Мне это удалось, но сейчас я все равно чувствовала себя воришкой, пойманным за руку в магазине. Вот только покупателей на кассе не несколько десятков, а тысячи, включая людей, с которыми я близко знакома.
— У вас в отделении, наверно, думали, что я сумасшедшая, раз вышла на трех маньяков.
— Хочешь, я тебе помогу? — вместо ответа, склонился над сумкой Илья. По его реакции я догадалась, что теперь меня считают еще более чокнутой, чем до скандала. — Что мы ищем? Убийства, нападения, изнасилования?
Произнеся это слово, он залился краской.
— Давай так… — попыталась заполнить неловкую паузу я. — Сколько там дел, сотня?
— Всего сорок три.
— Ерунда, я потом сама их просмотрю, — сказала я, заранее зная, что даже не открою ни одну из папок. Пусть я трусиха, но зато живая и, надеюсь, пока еще в своем уме. Хватит с меня чужой боли. Хватит притягивать к себе психопатов. Так можно не просто прослыть городской сумасшедшей, а на самом деле лишиться разума. Или жизни. — Лучше закажем пиццу. Я же должна тебе ужин.
— Если нет настроения, можем в другой раз…
— У меня отличное настроение, — я изобразила улыбку, но судя по испуганному выражению лица Ильи, получилось еще более зловеще, чем перед камерой.
Глава 24
Беленький плащик по ветру, легкий стук каблучков. Юная девушка. Антона всегда привлекали женщины немного моложе, но, пожалуй, с ней у него самая большая разница в возрасте. Такую еще можно подстроить под себя. Приблизившись, она поцеловала его в щеку. Нежная, ласковая. Еще бы убрать лишние пол-литра туалетной воды и пару кило косметики… Впрочем, все решаемо.
— Как доехала? — приподняв уголки губ, он улыбнулся так, чтобы на щеках проступили ямочки. Девочки всегда сходили с ума от этой улыбки. Полина использовала все женские уловки, чтобы его очаровать, так почему бы и ему не козырнуть тем, что есть. Припаркованная у входа в ресторан Ауди Q5 сегодня еще сыграет свою роль, раз девушка пришла со стороны метро.
— Да я недалеко здесь живу, — тряхнула она светлыми кудряшками, — пешком добралась.
— Значит, не только красавица, но еще и спортсменка?
— Угадал! — залилась естественным и приятным его уху смехом она.
Он наслаждался этим звуком, пока тот не потонул в другом, гораздо более громком. В первых невнятных шумах было сложно различить музыку, но затем он услышал знакомые аккорды. Песня о войне, которую любили петь его сослуживцы в армии, а еще раньше — отец. На углу стоял мужик лет сорока, в камуфляже и с гитарой.
Обняв Полину за талию, Антон повел ее ко входу в ресторан, но дверь неожиданно распахнулась. В нос ударил запах еды, смешанный с сигаретным дымом. Он прикусил губу, в который раз подумав, что не стоило позволять девушке выбирать место первого свидания. Сначала нужно убедиться, что она способна сделать правильный выбор.
Им навстречу выбежал темноволосый молодой человек в костюме и галстуке-бабочке. Явно работник ресторана, скорее всего администратор. Прилизанный, как прозвал его про себя Антон за смазанные гелем волосы, бросился к музыканту в камуфляже с еле различимыми криками в какофонии гитарных переборов и зычного непопадающего в ноты баритона.
— Погоди-ка минутку, — Антон оставил на крыльце ресторана девушку и направился следом за прилизанным. Когда он подошел достаточно близко, чтобы разобрать слова, перепалка между администратором и музыкантом была в разгаре.
— Я свободный человек! — кричал мужик с гитарой. — Я за эту свободу в Чечне воевал, а ты, сопля, будешь мне…
— Извините, пожалуйста, — обратился к музыканту Антон.
— Тебе чего надо? — обернулся к нему мужик, обдав запахом немытого тела. — Тоже от рыгаловки этой меня гнать пришел?
Антон на секунду пожалел, что вмешался, но отступать было поздно. В конце концов, он не знает, в каких условиях живет музыкант. Впрочем, даже отсутствие удобств не оправдывало пренебрежение гигиеной.
— Вообще-то, — опустил руку во внутренний карман пиджака Антон, — я благодарный слушатель. Вижу, рабочий вечер не задался, так пусть он хотя бы будет оплачен.
С этими словами он одной рукой протянул музыканту несколько свернутых купюр, а вторую поднес к несуществующему козырьку. Тот взял деньги и, вытянув в струнку рыхлое тело, отдал честь.
— Вы администратор, я не ошибся? — обернулся Антон к замершему на месте с раскрытым ртом прилизанному и подтолкнул его ко входу. — У вас есть зона для некурящих?
— Хорошо поразвлечься! — крикнул, проходя мимо, мужик с гитарой, когда они с Полиной входили в ресторан.
Девушка захихикала, а потом, с трудом сделав серьезное выражение лица, спросила:
— Ты что, решил произвести на меня впечатление, или у тебя проблемы со слухом?
— Да нормально у меня со слухом, пел этот мужик паршиво, конечно. Но ты пойми. Он же войну прошел, его там контузило не раз. Может, он и не слышит, как мимо нот орет. Главное же, что от души.
— Какой ты! — сказала она, присаживаясь на отодвинутый им стул. — Галантный, служивших уважаешь.
— Так я и сам служил.
— Да? Офицер, значит.
— Награжденный медалью «За спасение погибавших», — кивнул он.
— Правда?! — округлила она слегка раскосые, нет, даже косящие глаза. Этого недостатка на темной улице он не заметил ни при знакомстве в прошлую среду, ни при встрече сегодня вечером. — Не знала, что бывает такая медаль. Как ты говоришь?
— «За спасение погибавших». Ею не так давно стали награждать. Я как раз первым был, кто ее получил.
— Врешь!
— Ничуть, — покачал он головой. — Ну, здесь уже не моя заслуга, просто так совпало, что вроде как в историю вошел.
— А кого ты спас? Их много было?
