Открывая третью папку, я готова была к чему угодно, кроме подчеркнутых слов: «При личной встрече упоминал, что во время прохождение военной службы по призыву был награжден медалью „За спасение погибавших“ в числе первых в РФ». Мое тело онемело, будто его обкололи местной анестезией. Убедившись, что руки и ноги еще на месте, я заметила вздыбившиеся волоски. Попыталась сглотнуть, но в горле застрял ком, как после обезболивающего спрея. Единственным, что меня все еще слушалось, были глаза. Не в силах отложить папку, я продолжила читать. «Следственные мероприятия по проверке награжденных граждан результата не дали».
Естественно. О ком бы из двух насильников ни шла речь, моем или Надином, служить в это время в армии они не могли. Раз следствие узнало о разговоре, значит, девушка осталась жива. Это наверняка был Надин Вадим, ведь он отпустил жертву. Правда, не факт, что кроме Нади он издевался над кем-то еще. А может, это кто-то третий? Какова вероятность, что три насильника рассказывают будущим жертвам одну и ту же сказку? А какова вероятность, что два? Выронив папку, я уткнулась лицом в онемевшие ладони. Горячие слезы начали возвращать им чувствительность. Оба варианта, и тот, в котором ко мне обратилась жертва моего насильника, и тот, где двое маньяков сочинили одинаковую ложь, выглядят абсолютно бредовыми. Если только…
Нет, не хочу об этом думать. Нужно успокоиться и прочитать дело полностью. Возможно, там речь не об изнасиловании, а история про медаль упоминалась в каком-нибудь фильме, вот извращенцы ее и повторяют. Так и есть, дело не об изнасиловании. Оно о пропаже девушки. Две тысячи двенадцатый год, за два года до моего изнасилования. Двадцатичетырехлетняя Оксана Семенова. Мне было двадцать шесть, Наде на вид около тридцати. Если всех нас похитил один и тот же человек, то возраст его жертв менялся вместе с его собственным.
Но так же не бывает, правда? Мужчины с годами выбирают пассий помоложе, а маньяки чаще всего вообще зацикливаются на одном и том же типаже, а значит, и возрасте. Если среди папок удастся найти еще одно похожее дело, я, скорее всего, смогу отбросить эту теорию. На всякий случай убедившись, что девушку так и не нашли, я отложила папку в сторонку и принялась за следующее дело. Не веря своим глазам, прочитала практически идентичную подчеркнутую строчку. Еще одна исчезнувшая девушка. На этот раз две тысячи шестнадцатый год, двадцать семь лет. На год моложе, чем была в то время я, но тенденция сохранялась.
Отбросив папку к предыдущей, я принялась копаться в сумке в поисках нужных строк. Одна за другой папки летели в две стопки, и та, в которой нашлись нужные слова, была ненамного меньше второй.
— Восемь дел, — пересчитав корешки, схватилась за голову я.
В каждом упоминался человек, награжденный медалью «За спасение погибавших». Правда, только в двух случаях уточнялось, что он был среди первых. Я принялась просматривать заглавные страницы. Везде Московская область, все дела возбуждены по сто пятой статье. После бесконечных судебных заседаний, на которых мне приходилось давать показания этим летом, заглядывать в уголовный кодекс не требовалось. Убийство.
Одна загвоздка — в первом деле о пропавшей девушке значилась та же статья, а труп, как я уже успела прочесть, не нашли. Пролистав каждый документ, я убедилась, что все девушки пропали без вести. Все, кроме одной. Выходит, уголовные дела завели по факту убийства потому, что надежды на возвращение не оставалось. О том, что перед исчезновением они собирались на свидание с парнем-героем, следствие узнавало уже со слов близких.
Я открыла единственное дело, в котором нашли труп. Двадцать восьмого мая две тысячи пятнадцатого года, в том же лесу, где надо мной издевался насильник, недалеко от озера, обнаружили догорающий костер. А в нем останки двадцатисемилетней Елены Мартыновой. Тело девушки обгорело до костей, опознать ее удалось по единственной найденной сережке. Как и остальных семь жертв, как и меня, если бы ни космическое везение, Елену могли никогда не найти. Сработали современные технологии и предусмотрительность, которая, впрочем, не спасла девушке жизнь.
Перед поездкой за город с новым знакомым, Елена оставила отцу ссылку на свою геолокацию в гугл-картах. По приезде дочь не перезвонила, и родители отследили ее местоположение. Уже спустя несколько минут ее геолокация перестала обновляться. Скорее всего, убийца выключил ее телефон. Родители тут же поехали на место, где в последний раз отметилась их дочь. Поляну, на которой маньяк развел костер, нашли моментально, по дыму и запаху горелой плоти. От поляны были проезжены колеи до озера, где убийца, по предположению следствия, отмывал машину. До приезда полиции успел пройти дождь, смыв следы протектора и другие возможные улики. Осталась только примятая трава.
Примятая трава и обугленные кости. Глядя на стопку из восьми дел, я не сомневалась, что жертв было в разы больше. Как часто девушки хвалятся матерям или подругам, что их новый знакомый получил медаль за спасение человека? Думаю, не слишком. Я, например, вообще никому об этом не говорила, по большей части потому, что приняла эту историю за пустое хвастовство и сразу же выкинула из головы. Никому, даже полицейским. А мне-то казалось, я описала все детали…
Неудивительно, что одна из многочисленных жертв в итоге обратилась в службу поддержки, в которой я работала. Странно только, что он ее отпустил. Меня не собирался, я уверена. А вот в том, что наши с ней дела не связаны, уже нет. Убегая от насильника, я первым делом наткнулась на озеро. Думаю, если спросить Надю, она тоже вспомнит о каком-нибудь водоеме поблизости.
Я осмотрелась в поисках сумочки. Чтобы найти ее среди завалов бумаг, пришлось навести порядок. Собрав ненужные папки в сумку Ильи, я наконец-то отыскала свою. Стоило разблокировать айфон, как на меня посыпались сообщения от Егора. Я написала в смс, что все в порядке. На значке вайбера не было цифр, значит Надя не пыталась со мной связаться. Обиделась. Зря я тогда бросила трубку, она была права.
Все вокруг были правы, кроме меня. Я на самом деле трусиха, как сказала Надя, раз столько времени пряталась. Вряд ли что-то изменится, если не послушаюсь психиатра и не начну выходить из дома одна. А если буду гулять, держа в руках пистолет, сбудется прогноз Ильи, и пострадают невинные люди. Разбежаться бы сейчас, стукнуться хорошенько головой о стену, чтобы мозги встали на место… Вот только этот метод вряд ли сработает. Для того, чтобы наконец побороть страх, нужно приложить гораздо больше усилий.
Я открыла переписку с Надей и уже начала набирать текст, когда заметила длинное входящее сообщение. Оно было отмечено как прочитанное. Точно. Перед тем, как я вышла из вайбера в прошлый раз, мою очередную попытку записать видеоблог прервал звук оповещения. В тот момент ею, как и мной, руководили эмоции. Что бы она ни написала, нужно прочесть это беспристрастно.
«Хватит бояться! Нельзя так всю жизнь прожить. Я больше не хочу. Сегодня на секундочку осмелела, подкурила сигарету, а потом ее сразу выбросила в унитаз. После весь день тряслась. Думала, Вадим сейчас из ниоткуда появится, задушит меня. — Сожжет, мысленно поправила я и передернулась. — Нам нужно помочь друг другу! Это же не жизнь, вот так все время оглядываться. Он, считай, нас обеих там в лесу убил. Помоги мне, пожалуйста… И себе помоги. Это все опыт, хоть и очень страшный. Благодаря ему я буду еще больше ценить жизнь. А ты?»
