– Отходить к лощине!
Я положил себе на спину тело Владимира и стал отползать к лощине. Трудно было ползти по изрытому полю, но я не мог оставить тело товарища.
В лощине ко мне подбежал один из артиллеристов и раздраженно спросил:
– Опять отступаете?
– Нет, не отступаем, а переходим на новые позиции. – Я вынул из чехла лопату и стал рыть могилу.
– Это ваш командир? – допытывался артиллерист.
– Нет, не командир – друг.
Ко мне подошли Бодров и Ульянов. Молча, не сказав друг другу ни слова, мы похоронили нашего товарища, снайпера, коммуниста Владимира Сидорова…
Вражеское командование, несмотря на огромные потери, продолжало гнать в бой все новые и новые части, стремясь прорваться к Ропше. Из кустарника показались танки врага. На бешеной скорости мчались они в нашу сторону. Но не успели немецкие машины преодолеть и трехсот метров, как батарея капитана Столярова подбила первый, а потом и второй танк. Раздались оглушительные взрывы – внутри подбитых машин рвались снаряды. Автоматчики стали соскакивать с танков и укрываться в кустарнике. Еще три вражеские машины остановились и загорелись, остальные тринадцать укрылись на склоне оврага. Теперь огонь батареи Столярова против них был бессилен.
По окопам из уст в уста передавался приказ комбата:
– Приготовить гранаты!
Мы связывали ручные гранаты по нескольку штук вместе и прикрепляли к ним бутылки с горючей жидкостью. Все приготовления были быстро закончены, но никто из нас толком не знал, как мы сумеем подойти к вражеским танкам. Ведь прежде чем мы подползем к машинам на дистанцию броска ручной гранаты, немцы расстреляют нас из пулеметов. А тут еще, как назло, из кустарника стали выползать автоматчики. Они стремились соединиться со своими танками.
Недалеко от нас в окопе стоял майор Чистяков. Лицо его было бледным, на лбу выступили капельки пота; он нервно кусал губы, неотрывно следя за движением автоматчиков. Рядом с комбатом стояли командиры рот Зорин, Воробьев и Круглов.
Воробьев посмотрел в глаза майору:
– Как же быть, товарищ комбат? Неужели пропустим этих гадов в тыл?
– А что вы можете посоветовать?
Наступило тяжелое молчание. Я знал, что лейтенант Воробьев без колебания отдаст свою жизнь, лишь бы не отступать. Но в данном положении эта жертва была бы бессмысленной. В овраге собралось не менее батальона немецких автоматчиков, которые в любую минуту под прикрытием огня танков могли нас атаковать. Но Воробьев продолжал горячиться и доказывать комбату, что лучше умереть в бою, чем стоять в окопе и ждать, когда тебя пристрелят или растопчут.
Круглов не выдержал и крепко выругался.
– Не горячитесь, лейтенант, нужно обдумать дело хорошенько. Возможно, найдем выход.
Воробьев неодобрительно посмотрел на Круглова:
– Выход только один, товарищ старший лейтенант, – атаковать и как можно дороже отдать свою жизнь!
Майор Чистяков дружески потрепал Воробьева по плечу:
– Рановато, друг, умирать собрался. Надо уметь воевать. Мы знаем, что такое война, но кровь проливать попусту нечего. Броситься очертя голову на дула вражеских пушек и автоматов – это не геройство, а трусость перед силой врага. Вы, товарищ лейтенант, командир и рискуете не только своей жизнью, но и жизнью вверенных вам людей. За них вы отвечаете перед Родиной. Всегда помните это, иначе потеряете самое дорогое: доверие бойца.
Комбат взял бинокль и тщательно осмотрел склон оврага, поросший мелким кустарником. Из кустарника к оврагу подъехали мотоциклы, по-видимому связные. Один из мотоциклистов что-то передал автоматчикам, и мотоциклы быстро укатили. В это время открылся люк одного из танков. Из серой бронированной башни показалась голова танкиста. К нему подбежал пехотный офицер. На нашей стороне прозвучал одиночный винтовочный выстрел, и танкист, схватившись руками за голову, медленно осел. Люк закрылся. Вскоре танки загудели моторами и стали расползаться по склону оврага.
Борисов, с которым после гибели Сидорова я работал в паре, сжимая рукоятку противотанковой гранаты, прошипел сквозь сжатые зубы:
– Поползли… Ну что ж, встретим…
Теперь впереди нас были танки и автоматчики, позади – топкое болото. В воздухе появились вражеские бомбардировщики. Но никто из бойцов не двинулся с места. Каждый еще крепче прижался к земле. Все ждали сигнала. Но комбат Чистяков по-прежнему спокойно стоял в своем окопе. «Что он медлит? Почему молчит?» – думал я. И тут случилось нечто такое, чего никто не ожидал: танки развернулись в противоположную от нас сторону, а вражеские автоматчики показали нам спины. До нашего слуха донеслась из-за оврага стрельба ручных пулеметов. Это было похоже на чудо, – на самом же деле, как потом выяснилось, рота автоматчиков из резерва полка, приданная нашему батальону, по приказу майора Чистякова дерзко пошла в обход вражеских танков. Как только рота подошла к условленному месту и завязала бой с немецкими автоматчиками, мы атаковали противника на склоне оврага. В танки полетели связки ручных гранат, открыли огонь станковые и ручные пулеметы. Враг, прижатый нашим огнем ко дну оврага, заметался. Три танка были подожжены, остальные стали поспешно отползать в сторону леса. Тут снова вступила в бой батарея капитана Столярова. Капитан теперь уже во весь рост стоял в своем окопе и оглушительным басом вопил в трубку телефона:
– Огонь! Беглый огонь, черт возьми!!!
Вражеская пехота, лишившись танкового прикрытия, поспешно стала отступать, но из оврага удалось выбраться немногим. Когда опасность флангового удара врага миновала, капитан Столяров подбежал к комбату Чистякову и крепко обнял его. Не верилось, что один поредевший батальон пехоты и одна батарея могли разгромить такую сильную вражескую группу. Исход боя решило не количество войск, а непоколебимая воля, хладнокровие и военная зрелость наших командиров.
Комбат с нескрываемой гордостью смотрел на проходивших по узкой траншее красноармейцев. Среди них был и пулеметчик Ершов. Командир роты Круглов остановил солдата:
– Ну как, дружище, здорово, наверное, устал сегодня, таскаясь с «максимом» с места на место?
Ершов, улыбаясь, похлопал по корпусу пулемета:
– Что вы, товарищ командир, вовсе не устал. Эта тяжесть не велика. Куда тяжелее, когда на тебя враг прет, а остановить его нечем. А с этим дружком не пропадешь! «Трах-трах-тах» – и фашистов как не бывало.
Вечером, в минуты затишья, свободные от нарядов бойцы собрались в большой землянке командира взвода Владимирова. Хотелось повеселиться, побыть с товарищами, забыть хотя бы на время пережитое за день. И как всегда, нас радовали и веселили саратовская гармонь и русская гитара. Эти инструменты как зеницу ока хранил в ящике своей походной кухни повар Катаев. На гармошке мастерски играл любимец взвода красноармеец Владимир Смирнов, а на гитаре – снайпер Синицын. Наши музыканты удобно устроились на нарах и разом заиграли:
