30-го апреля 1945 года, находясь на своем НП в здании швейцарского посольства, примерно в 14.30 по телефону меня спросил командир 79-го стрелкового корпуса генерал Переверткин – вижу ли я Красное знамя (флаг) на крыше Рейхстага? Я доложил, что на Рейхстаге его нет и быть не может, потому что там немцы, а мои солдаты и соседние справа ведут бой еще на подступах к Рейхстагу.
Помолчав 2–3 секунды, генерал Переверткин сказал мне несколько «крепких слов»… Он мне не поверил. Я понял, что кто-то доложил ему преждевременно о водружении знамени. Продолжая держать трубку телефона у своего уха, я отчетливо слышал, как генерал, кому-то докладывая, говорил от том, что в Рейхстаге наши ведут бой и на Рейхстаге водружено Красное знамя. Я был, конечно, удивлен и озадачен всем услышанным. Еще раз внимательно осмотрев Рейхстаг, который я видел от фундамента до макушки, убедился в правоте своего доклада и дополнительно звонить не стал.
Дождавшись наступления полной темноты, я перенес свой КП в Рейхстаг в ночь с 30-го апреля 1945 года. На 1 мая 1945 года. Там в это время уже были подразделения старшего лейтенанта Самсонова (комбат 1 батальона 380 полка) и подразделения полка полковника Зинченко (150 стрелковая дивизия). Не вдаваясь в подробности обстановки и боя, скажу лишь, что до утра 2 мая 1945 года я, заместитель командира полка по политчасти майор Ш.Х. Килькеев, командир штурмового отряда (комбат 1 батальона 380 полка) старший лейтенант Самсонов, командир минометной роты капитан Сахаров и другие командиры подразделений 380-го полка находились в южной части Рейхстага, отражая контратаки, ведя бой.
Обо всем этом и о разговоре с генералом Переверткиным я рассказал на совещании в ноябре 1961 ода. в Москве. Возражений и замечаний по моему выступлению не было. Велась стенографическая запись, можно прочитать. До вашего интервью в «Правде» от 30 апреля 1990 года я не знал, кто же преждевременно доложил о якобы захвате Рейхстага. Теперь я и все мы знаем, что это сделал генерал В.М.Шатилов. Он и в своей книге «Знамя над Рейхстагом», мягко говоря, неточен в свою пользу, занимается самовосхвалением. Спасибо вам за эту публикацию, давно пора назвать автора ложного доклада, внесшего путаницу в историю штурма Рейхстага, в результате чего немало наших воинов погибло…С уважением, Виктор Шаталин, 18-го мая 1990-го года». Как вы все это прокомментируете это письмо?
Я считаю, что он написал абсолютно все правильно. Все на самом деле так и происходило. Помню, я о чем-то подобном читал в воспоминаниях Неустроева, который за участие в штурме рейхстага также удостоился звания Героя Советского Союза. Там, кажется, командир корпуса звонил комбату из 150-й стрелковой дивизии и выяснял, почему рейхстаг до сих пор не взят, знамя не водружено, в то время как о взятии рейхстага известно нашим союзникам. Ведь на войне, как говорится, все очень быстро распространяется. Там же все схватывается по пятам. Генерал говорил: «Узнает Жуков и нам с тобой несдобровать!» Что интересно: после войны шла вражда между командирами 150-й стрелковой дивизии и 171-й стрелковой дивизии. И я очень понимаю негодование нашего командира. Ведь комдив 150-й дивизии все прибрал к своим рукам, вместо того, чтобы воздать всем по справедливости.
Василий Афанасьевич Корзанов в наши дни
Если я не ошибаюсь, в вашей дивизии было всего несколько героев. За рейхстаг это звание получил один только Самсонов. А в 150-й была награждена целая группа людей.
Вот-вот, я об этом тебе и говорю. Помню, после войны мне довелось слышать радиопередачу, посвященную штурму рейхстага. В ней участвовали командир полка Зинченко и Егоров. Этот Зинченко, видимо, находился в поддатом состоянии. Он сказал прямым текстом Егорову: «Ты помнишь, Миша, как я тебе сказал: водрузить знамя над рейхстагом и ты это сделал?» Ведь это ложь чистой воды. Я, помню, тогда этим сильно возмутился. Сейчас о рейхстаге говорят очень много неправды. Возьми хотя бы наши художественные фильмы об этих событиях. Оказывается, если судить по ним, рейхстаг брали с развернутым знаменем. Да кто же из немцев мог такое неслыханное дело позволить?
Но хорошо, что наш полк был награжден орденом Суворова. Помню, когда во время войны у нас проходило построение, на котором присутствовали все офицеры (к нам иногда даже приходил командир дивизии Негода), к нам обращались: «Здравствуйте, товарищи суворовцы!»
Если вы находились не в армии, то вас, как участника штурма, должны были награждать работники военкомата. У вас кто был военкомом?
А хрен его знает. На эту тему там со мной никто даже и не разговаривал. Лишь только в 1946 году, когда прошло, по сути дела, полгода после того, как я демобилизовался, я впервые прочитал в газете сообщение о том, что награждены участники штурма рейхстага. Правда, когда после войны я оказался здесь, в городе Нарва Эстонской ССР (я прибыл сюда в 1952-м году), то встретил в военкомате офицера – подполковника Владимира Александровича Василенко, тоже 1926 года рождения, который во время боев за рейхстаг находился в отдельном саперном батальоне 79-го стрелкового корпуса. Так вот, когда мы с ним познакомились, первый вопрос, который он мне задал, звучал так: «Тебя Негода палкой бил?» А у него, между прочим, была такая особенность. В Эстонии я являлся фактически единственным участником штурма рейхстага. Правда, в Таллине жил офицер, который в прошлом занимал должность начальника политотдела 150-й стрелковой дивизии. Таким образом, в Эстонии проживало два участника штурма рейхстага.
Как вы считаете, почему Еремин и Савенко, которые оказались в рейхстаге раньше Егорова и Кантария, так и не получили звания Героев Советского Союза? Им дали только по Боевому Красному Знамени.
Понимаешь, в чем тут дело? В то время они очень уж скромничали. Партийные работники полка, конечно, больше всего были этим не довольны. Они вели себя так, как будто их и не было.
Как вам кажется, почему выбор пал именно на них?
Никто конкретно ими не занимался. Как-то так получилось, что они случайно оказались на глазах у нашего начальства. Им предложили водрузить знамя. Они дали согласие. После этого их на это задание и направили. Я их знал и видел не раз. Это были обычные солдатики.
Интервью и лит. обработка: Илья Вершинин
