Ну не очень понятно, допустим, вы его только ранили?
Да, может быть. А мы считали убитым.
То есть упал – убит. Да. А как проверить?
Какая обычно дистанция для стрельбы? В школе или на фронте?
На фронте.
И 1200 метров и 200 метров было. Наша оборона шла очень близко. Один раз немцы пошли в атаку на нашу траншею и забрали девчат в плен, и там поубивали. Убили Клаву Монахову. Один солдат только спасся, там была такая земляночка заброшенная, скорей ямочка в земле просто, накрытая плащ-палаткой, занесенной снегом, он туда спрятался. Немцы продержались сутки, так он так и лежал там сутки.
А стандартная дистанция, с которой стреляли? Или, скажем, оптимальная?
Ну, как сказать? Винтовка на два километра по прямой стреляла. А так на 800 метров наблюдение могло вестись. А школе мы стреляли и на 200, и на 300. И ночные стрельбы были. Всякие стрельбы были.
И ночные тоже были?
И ночные были. А как же?
А на фронте стреляли ночью?
Нет.
И при лунном свете тоже?
Нет. Чуть светает – мы шли на позицию, чуть стемнеет – мы шли обратно. Мы были не в траншее, а при КПКП – командном пункте командира полка.
А с одной позиции сколько выстрелов делали?
Один надо. Разве можно два?
Иначе тебя убьют?
Конечно!
То есть, фактически получается, один выстрел в день.
Да, если убьешь, а то и одного нет.
А пара всегда рядом находилась или?..
На расстоянии вытянутой руки. Все время вместе. Некоторые выходили за оборону, но мы не выходили. Почему? Потому, что чтобы выйти за оборону, надо разминировать поля. А это очень сложно и опасно для жизни саперов. Потом мы стояли как солдаты, днем, пока солдаты отдыхали. Вот траншея и там пятьдесят человек солдат. Солдат 10, не больше, стояли ночью.
Боевое охранение?
Да.
То есть вы стреляли из окопов солдат охранения?
Да.
А в атаке не засчитывали убитых?
Не засчитывали. Да мы и не должны были быть в атаке. Но мы были.
А с тем снайпером как-то разобрались, который убил вашу напарницу, вашу пару?
А как там разберешься? Ведь это тут же наступление началось. Мы ее похоронили, и началось наступление. Может, и разобрались, но что-то не до этого было. Я так переживала, так тяжело это было.
А что еще важно, кроме отличной стрельбы, для успеха?
Маскироваться! Очень хорошо замаскироваться надо. Нас в школе из-за этого так гоняли. Иногда – раз, сядешь, и вся на виду. Надо так замаскироваться, чтобы тебя не было видно. Под природу. Когда мы приехали в снегу, нам костюмы дали специальные.
А летом? Вам поменяли камуфляж?
Зеленый. Тогда не было пятнистого. Зеленые брюки дали, зеленую гимнастерку. Мы все время в брюках были, не в юбках. Зимой в зимних, летом в летних.
Вы бинокли использовали?
Нет. Только оптический прицел.
Но у оптического прицела угол не очень большой?
800 метров видно очень хорошо. Сидишь, не шевелясь, а если шевельнешься, значит, тебя уже засекли. Снайпер – он лежит спокойненько и видит на два километра, и ширина 800. Он все обозревает. Когда я уже устаю, я говорю «Маруся, я перестаю», – она начинает наблюдать. Потому что задача снайпера уничтожать командный состав, пулеметные точки, каких-то связистов, которые бегают. Их тоже надо уничтожать. Солдат не обязательно, а в основном – офицерский состав, командиров. Сделаешь один выстрел, винтовку немножко опустишь и лежишь. Ждешь, когда напарница выстрел сделает. Когда уже темно становилось, тогда мы уходили с позиций.
У вас были гранаты?
Были, были. Обязательно на поясе две гранаты. Одна для фашистов, другая для себя, чтобы не попасть в фашистский плен. Это обязательно.
Вы стреляли при боковом ветре?
Стреляли, нас учили. И по движущимся мишеням. По-всякому. Одни стреляли, другие крутили эти мишени. У нас в школе одни траншеи были хорошие, большие, а другие маленькие, и, не дай Бог, туда назначат, целый день лежишь в снегу. Придешь, аж портянки от ног отрываешь. У всех ноги болели.
Потому что приходилось в снегу лежать?
Да. И на фронте тоже в болотах лежали. Да, под Ленинградом – там одни болота. Там кони пройдут, под копытцем водичка. Ею умоешься, и даже попьешь, из этого копытца.
У вас мосинская была винтовка? Обычная?
«Трехлинейка» со штыком. Обыкновенная. Со штыком обязательно и с оптическим прицелом.
А штык зачем?
На всякий случай, если в атаку идти. Лопата, котелок, две гранаты, патроны, перевязочный пакет.
А наиболее дальняя цель, которую вам удалось поразить?
Под Днепром, пулеметчика и снайпера.
Сколько там дальность была?
Через поле, они в сарае сидели. Километр, наверное. Если не больше. Но до двух километров поражала.
Касательно вашего прикрепления. Вы были прикреплены к полку? Это отделение снайперов прикреплялось к стрелковому полку?
К полку. И закреплялась за нами траншея. Это место, где мы все время ходили, пока наступление не началось. В определенном месте.
А в чем смысл? Ведь нельзя же занимать одну и ту же позицию.
А там места полно. Там можно двигаться, 500 метров, а мы вдвоем.
Вас могли перебросить из одного полка в другой? Или таких случаев не бывало? Всегда с одним полком?
Были. Нас сначала в один полк всех запихали, в 52-й, тридцать с чем-то человек. Потом 12 осталось в 52-м, 12 в 54-м и 12 в 56-м. Перебросили нас по отделениям.
Скажите, во взводах стрелковых были штатные снайперы?
Вы знаете, только один на Ленинградском фронте под Кенигсбергом, я его запомнила – Алексей (фамилию даже не помню), один мужчина. Нас привели, он один. Нет, еще был один – грузин, и еще один, не смоленский ли? Четверо мужчин было под Ленинградом.
Это были штатные снайперы полка?
Да. Самоучки.
Как к вам относилось местное население?
Мы Неман перешли. Идем с девчонками. Тогда мне казалось старые, а сейчас я бы сказала молодые, лет 50-ти, идут навстречу муж с женой, несут молоко. И показывают – пейте. А девчонки говорят – не будем. Вдруг отравлено? А мне так неудобно, что они с душой нам предлагают, а мы отказываемся. И я говорю: «А я выпью». И выпила молоко, и ничего со мной не случилось. А под Кенигсбергом пригласили нас и угощали, стол хороший нам накрыли, угощали нас. А потом одни нас приглашали: чернику с молоком ели. Девчонок приглашали.
