Книга Снайперы, страница 90. Автор книги Артем Драбкин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Снайперы»

Cтраница 90

Ударной армии. Я старался как можно больше схватить нужной мне информации. Свои «каракули» я передавал свои капитану Приставкину. Впрочем, для себя оставлял тоже экземпляр с записями. На основании моих записок Приставкин читал политинформацию для легкораненых и контуженных, проходивших лечение в госпитале. Моей обязанностью являлось чтение политинформации для медперсонала: врачей и медсестер. Раненые с нетерпением ждали нашего появления. И когда мы зачитывали сводки, где говорилось о том, что наши войска взяли такие-то и такие-то города, люди очень сильно радовались.

Честно говоря, на мои беседы чаще приходили медсестры. Врачи были заняты своей работой и к этому относились как-то не очень. Но все ж таки и они появлялись. Потом в этот процесс у меня втягивалось все больше и больше работников госпиталя. Работа у меня получалась. Ведь я еще до войны много читал книг, а 19 ноября 1944 года буквально перед последним боем мне вручили комсомольский билет (был я в этот день, кстати говоря, немного пьяненьким).

Короче говоря, работа у меня шла довольно хорошо. А потом в жизни нашего госпиталя стали проходить какие-то странные изменения. К нам приходит сначала одна, потом вторая комиссия. Ее члены проверяют состояние здоровья раненых. Тех, кому предстоит пройти более продолжительное лечение, отправляют в другие тыловые госпиталя. Тех же, у кого здоровье более-менее поправилось, выписывают и отправляют в свои части. А меня, смотрю, держат и никуда не отправляют. Таких набралось у нас несколько человек. Среди них, между прочим, оказалось два моих земляка, с одного района. А то все были с Псковской области.

Через какое-то время нас всех собирает начальник госпиталя подполковник Концевой и объявляет: «Нашей

3-й Ударной армии в Прибалтике больше уже нет. Она где-то в другом месте. Мы как армейский госпиталь должны следовать за ней. Куда мы едем, я не скажу. Скажу другое: когда мы будем проезжать, где бы мы ни находились и что бы ни делали, никому ничего не рассказывайте. Ни за что не говорите, куда и откуда мы едем, что у вас за воинская часть. В военной форме человек будет спрашивать или нет, вы ничего не знаете. Ни с кем не вступайте в разговоры. Мы об этом предупреждены, а куда едем – сами ничего не знаем. И лучше, чтобы у вас не было никаких газет: ни армейской, ни дивизионной». Делалось все это, как я понимаю, для того, чтобы немецкая разведка не знала о том, что идет передислокация наших войск, и чтобы она не зафиксировала факт нашей переброски на другой рубеж. Ведь у нас, по сути, оголялся тыл. Поэтому для того, чтобы они не воспользовались этим обстоятельством и не стукнули по нам, соблюдались такие меры предосторожности.

Мы погрузились в эшелон и поехали. Наш путь продолжался трое или четверо суток. На мою долю выпало дежурить сутками по эшелону. Бывало, едем, как вдруг – чух-чух, паровоз останавливается. Нам говорят: «Нет топлива!» Тогда мы выходили на улицу и старались запастись каким-нибудь горючим. Если в лесу нам попадалось какое-нибудь сваленное дерево, мы его брали. Короче говоря, старались любое бревнышко прихватить. Так же брали доски от построек. Всем этим машинисты топили паровоз. Ехали мы довольно медленно. В итоге мы оказались под Варшавой. И если раньше входили в состав 1-го Прибалтийского фронта, то теперь вошли в подчинение 1-го Белорусского фронта. Разместились мы в населенном пункте, которое поляки почему-то называли Джары. Но мы туда, по правде говоря, попали не сразу. Нас до него повезли после остановки эшелона на машине. Наше командование прибыло на место раньше нас. Я же оставался с нашим госпитальным имуществом. Ведь вместе с личным составом госпиталя должны были прибыть госпитальные вещи: книги из библиотеки, игральные предметы вроде шахмат и домино. Я ожидал, когда все это хозяйство прибудет на машинах, чтобы потом все доставить до того места, где размещался наш госпиталь.

Между прочим, первым местом, которое я посетил в городе Джары, стало здание костела. Но, как я потом узнал, в то время оно выполняло еще и функции какого-то клуба. Почему? Дело в том, что когда я там появился, там выступали с театральным представлением дети младшего школьного возраста. Темой их выступления стало Рождение Иисуса Христа в городе Вифлееме. История эта была и мне известная. Значит, когда родился будущий спаситель, царь Ирод приказал уничтожить всех новорожденных детей и чтобы таким образом выйти на Иисуса. И мне показалось, что в этой постановке была связь с Гитлером, который так же, как и Ирод, уничтожал людей.

И тут вдруг я встречаюсь со своим земляком и сослуживцем по снайперской роте Колей Степыка. Теперь он тоже, как оказалось, находился при госпитале. Он получил ранение: осколок угодил ему прямо в половой член. Он немножко заикался. По поводу ранения он мне потом говорил: «В-в-вася, как я теперь ж-ж-жениться буду?» А когда мы впервые снова встретились, он мне сказал: Вася, з-з-знаешь? К-к-капитан Приставкин снял там квартиру. И с-с-сказал, что для т-т-тебя тоже, что и т-т-ты там будешь жить. Ох там полячка! Красивая, красивая!» А дело в том, что когда мы только в Польшу приехали и стали разгружать свое имущество, из рядом стоящего дома вышла очень молодая и красивая блондинка, которая буквально поразила меня своим видом. Я почему-то подумал: «Уж не она ли это?» Но когда мы разгрузили машину в штаб нашего госпиталя и меня привели на квартиру, то оказалось, что это совсем не она. Вообще-то полячки все были очень красивыми. Но та полячка, брюнетка, была не в моем вкусе. Впрочем, какой мог быть вкус в восемнадцать лет?

Наступил вечер. Собралась вся семья. Из кого она состояла? Был хозяин дома – пожилой поляк. У него и его жены, которую мы тогда увидели, был сын. Но дома его не оказалось. Он служил в это время в какой-то армии. Также с ними жила их невестка (жена сына) со своим сыном, маленьким мальчишкой. Кроме того, с ними жила эта девица-полячка, которую звали Христя. Для того, чтобы попасть в комнату, которую мне выделили, я должен был идти через одну комнату. Я там почему-то задержался. Ко мне подошла эта полька и предложила поиграть с ними в шахматы. Сам я неплохо понимал то, что они говорят. Но сам разговаривать на их языке не мог. Речь мне казалась немного прескверной. Начали мы играть. Но, между прочим, я довольно быстро обыграл хозяина. А потом про себя подумал: «А хорошо это или плохо? Правильно ли обижать хозяина? Но с другой-то стороны получается что? Разве я глупый российский солдат?»

Через какое-то время эта девица начала переводить поляку то, что я ему говорю, на его родной язык. Потом сама стала что-то по-русски выдавать. Я ей сказал: «Вы так хорошо понимаете и говорите по-русски?» – «Не только говорю, – ответила она мне, – но и пишу». Тогда она взяла рядом лежавшую тетрадь и написала на ней: «Здравствуй, милый друг». Короче говоря, девка оказалась грамотная. «Что это значит? – подумал я. – Она мне показывает, что может писать или же на что-то намекает?»

Потом у нас началась какая-то романтика. Она меня стала увлекать. Но тут возникла странная ситуация. Она почему-то проявлять ненависть к капитану Приставкину, который у них в доме вместе со мной находился. А все дело в том, что они почему-то принимали его за еврея. А к евреям поляки очень плохо относятся, ведь они – жуткие антисемиты. К капитану, как сейчас помню, приходила одна медсестра. Бывало, придет и сидит. Забыл, как ее звали. Что-то слишком она к нему навязывалась. Так Приставкин в иной раз мне говорил: «Вася, возьми автомат и проводи ее». Тогда я брал автомат и провожал ее до того пункта, где находились медсестры. В то время ходить без оружия в Польше не представлялось возможным. На каждом шагу нас подстерегали опасности. Однажды Приставкин мне сказал: «Вася, чего ты с ней связался? Вот есть же у нас хорошая девочка – лаборантка Лида». «Ну и что же? – говорю. – Вы же ее приглашали? Это без моей воли».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация