В 1816 году участок Гусева купила статская советница Масальская, разделившая его надвое (ныне участки домов № 1 и 3 по улице Белинского) и перестроившая бывший дом Старова. Она значительно удлинила часть здания, выходившую в Симеоновский переулок, застроив свободное пространство между домами, и, кроме того, возвела трехэтажный дворовый флигель. Претерпела изменения в духе времени и архитектурная обработка фасадов. К 1821 году все работы завершились, и Масальская продала часть участка, прилегавшую к Симеоновскому мосту, уже знакомому нам генерал-адъютанту графу Е. Ф. Комаровскому.
Как известно, Комаровский, повинуясь желанию Александра I, приобрел суконную фабрику на Охте, принадлежавшую разорившемуся барону Ралю. Покупка состоялась в 1822 году. Поначалу дела шли весьма успешно: из Англии выписали лучших мастеров, и, как пишет сам Комаровский, «сукна на Охтенской моей фабрике выделанные… приобрели уже совершенную доверенность публики и становятся почти наряду с лучшими иностранных фабрик».
На выставке российских мануфактурных изделий, состоявшейся в Петербурге в 1829 году, сукна Охтинской фабрики были признаны лучшими и удостоены большой золотой медали. Вся столичная гвардия одевалась в них. Однако постепенно обнаружилась неспособность графа к коммерческой деятельности, и его имущественные дела пришли в упадок. Дом у Симеоновского моста в 1836 году пришлось продать для уплаты лишь части долгов, сделанных за время существования фабрики.
Новый владелец, граф Г. Г. Кушелев (1802–1855), обладал крупным состоянием, унаследовав свою долю несметных богатств двоюродного деда, канцлера А. А. Безбородко. Григорий Григорьевич был человеком военным, участвовал в Персидском и Турецком походах 1827-го и 1828 годов и за отличие при взятии Шумлы получил капитанский чин. К моменту приобретения им дома он занимал должность вице-директора Артиллерийского департамента, а годом позже получил чин генерал-майора, с назначением в свиту императора. Кушелев был женат на Екатерине Дмитриевне Васильчиковой (1811–1874) (о ней нам еще придется говорить).
Обосновавшись в доме на Фонтанке, супруги перестроили его по проекту в то время еще молодого, но уже завоевавшего известность А. И. Штакеншнейдера, работавшего при дворе великого князя Михаила Павловича. Очевидно, выбор зодчего не случаен и объяснялся тем, что Кушелев служил в Артиллерийском ведомстве, находившемся под началом великого князя, и тот мог порекомендовать графу своего архитектора. Так или иначе, перестроенный и отделанный в новом вкусе дом поражал гостей роскошью. Зимой 1836/37 года Кушелевы начали давать в нем балы.
Л. Премацци. Дом графа Г. Г. Кушелева. 1840-е гг.
На одном из них побывала юная Машенька Толстая – дочь вице-президента Академии художеств, известного медальера и скульптора графа Ф. П. Толстого. Поскольку это был первый бал в ее жизни, он прочно запечатлелся в памяти, и многие годы спустя М. Ф. Каменская вспоминала: «В этом доме я в первый раз в жизни увидела роскошь и богатство русских бар. Особенно кушелевская столовая поразила меня, потому что у себя дома за столом я, кроме серебряных столовых ложек, никогда никакого серебра не видывала; у нас даже серебряных ножей и вилок в заводе не было, а подавались с деревянными ручками, а тут, вообразите, белая мраморная столовая по голубым бархатным полкам, этажеркам, буфету и столам положительно была заставлена старинною русскою серебряной и золотой посудою и саксонскими и севрскими сервизами. Мало того, не знаю зачем, тут же в столовой стояла семейная кушелевская редкость: литая из чистого серебра большая лошадь на таком же массивном серебряном пьедестале; …в этом коне верно было что-нибудь особенно замечательное, потому что в продолжение всего бала около него стояли генералы в орденах, какие-то сановники в лентах и звездах и не переставали судить и рядить, сколько в этой лошади может быть весу и сколько она может стоить». Это не лишенное язвительности описание дает наглядное представление о тогдашней обстановке дома и о богатстве его хозяев.
А. И. Штакеншнейдер и в будущем выполнял заказы Кушелевых. В 1846 году он возвел на свободном участке набережной Фонтанки, между основным зданием и флигелем, новый дом-пристройку, блеснув присущими ему талантом и изобретательностью. К тому времени Штакеншнейдер считался уже одним из лучших зодчих, и обозреватель журнала «Иллюстрация» за 1848 год, упоминая в числе примечательных зданий в столице и пристройку к дому Кушелева, писал, что «Штакеншнейдер и Боссе занимают самое высокое место в многочисленном ряду отличнейших архитекторов».
Л. Премацци. Танцевальный зал в доме Г. Г. Кушелева. Архитектор А. И. Штакеншнейдер. 1840-е гг.
Фасад пристройки был оформлен в стиле раннего флорентийского Возрождения, с пилястрами между окон и сплошным рустом. Отличительной особенностью здания являлись два эркера интересного рисунка, нависавшие над въездными воротами. Но если дом привлекал внимание снаружи, то внутри он производил еще более сильное впечатление. Сохранились акварельные изображения интерьеров дома Кушелева, выполненные, скорее всего, в 1840-х годах художником Л. О. Премацци. Два из них опубликовал в 1915 году журнал «Столица и усадьба».
На первой акварели изображен танцевальный зал с двойным светом, находившийся в основном корпусе; на стенах висит множество картин – часть знаменитого собрания А. А. Безбородко, унаследованная графом по разделу с братом и теткой – княгиней К. И. Лобановой-Ростовской. Старый граф Кушелев остался очень недоволен тем, что его сыновья согласились взять картинную галерею и предметы искусства, собранные их дедом, предоставив вместо этого тетке богатые и доходные поместья. «Вы взяли игрушки, а ей отдали настоящее имение», – пенял он старшему сыну. Некоторые из тех «игрушек» ныне украшают эрмитажную коллекцию. Кроме картин бросается в глаза великолепная отделка зала, осуществленная по проекту А. И. Штакеншнейдера.
Л. Премацци. Кабинет в доме Г. Г. Кушелева. Архитектор А. И. Штакеншнейдер. 1840-е гг.
Вторая акварель изображает кабинет графа в пристройке, выходившей на Фонтанку. Обращают на себя внимание кессонированный потолок и прекрасный мраморный камин, изготовленный на манер ренессансного надгробия. Присмотревшись, можно также разглядеть в правом углу серебряную лошадь, упоминаемую М. Ф. Каменской.
Графу Кушелеву, так же как его брату и племянникам, не суждено было долголетие: он умер пятидесяти трех лет от роду, в один год с Александром Григорьевичем Кушелевым-Безбородко, не оставив потомства. Екатерина Дмитриевна пережила мужа почти на двадцать лет, и ее вдовство скрасило обстоятельство, начало которому положило одно неожиданное событие, случившееся задолго до смерти мужа.
