Нельзя сказать, что к тому времени мужчины перестали интересоваться ею: известный меломан граф Матвей Виельгорский даже сделал ей, матери семерых детей, предложение, но княгиня отвергла его. Тяжелая утрата – смерть младшей дочери в 1843 году – окончательно обратила все помыслы Марии Федоровны к религии и богоугодным делам. Она основывает детские ясли, общину сестер милосердия для попечения о бедных и больных, вдовий и детский приюты.
Поначалу все эти заведения находились в разных помещениях, но в 1850 году по проекту архитектора К. И. Брандта на заранее приобретенном княгиней участке и на ее деньги было выстроено специальное четырехэтажное здание (ныне улица Чайковского, 50), где они разместились со всеми удобствами. Там царил образцовый порядок, доведенный до крайних пределов.
Одетая во все черное, в белом чепце особой формы, М. Ф. Барятинская внешне напоминала настоятельницу какого-нибудь монастыря; только на время торжественных выездов к императрице она облачалась во все белое. Под конец жизни, по причине болезни и частых поездок за границу, княгиня отказалась от личного заведования основанными ею учреждениями, но продолжала оказывать им денежную помощь.
Тот же Инсарский довольно нелицеприятно отзывается как о матери, так и о сыне Барятинских: «Я достаточно изучил княгиню, – пишет он, – и еще более изучил я князя Александра, который был совершенным ее портретом, как материально, так и морально… Они казались и в действительности были в высшей степени добрыми; но в то же время они проявляли такой эгоизм, который приводил в ужас забвением всех индивидуальных интересов личности… Доброта их принадлежала уму, а не сердцу». Не оспаривая этого заключения, все же замечу, что лучше уж быть добрым по велению разума, чем злым по влечению сердца!
После смерти Марии Федоровны ее сын Владимир Иванович Барятинский, унаследовавший особняк, сразу занялся его перестройкой по проекту очень популярного в ту пору архитектора Г. А. Боссе. Он изменил фасад в ренессансном стиле, а с правой стороны, на месте когда-то стоявшего здесь деревянного домика, пристроил каменную оранжерею. Через пятнадцать лет, в 1874 году, И. А. Мерц восстановил нарушенную симметрию здания, приделав к нему после сноса деревянного флигеля левое крыло, зеркально повторяющее правое, в результате чего особняк, заново отделанный внутри, приобрел свой нынешний вид.
Дом готовился принять новых хозяев – сына В. И. Барятинского, Александра, названного так в честь дяди, и его жену Елену Михайловну, урожденную графиню Орлову-Денисову. Однако роскошь обстановки не могла заслонить того печального факта, что семейная жизнь супругов сложилась крайне неудачно и была предметом постоянных пересудов всего светского Петербурга. Вдобавок и служебная карьера князя оказалась безнадежно испорченной.
Поначалу все обстояло прекрасно: в 1875 году полковник Александр Владимирович Барятинский получил флигель-адъютантское звание, а позже его назначили командиром аристократического лейб-гвардии Конного полка. 1884 год тоже начался вполне благополучно. Масленичные увеселения были как-то необыкновенно удачны, балы следовали один за другим. 5 февраля государственный секретарь А. А. Половцов записал в своем дневнике: «В 10 часов бал у князя А. В. Барятинского, командира Конногвардейского полка; дом не особенно удобен, но чрезвычайная изысканность и утонченность во всех подробностях».
Князь готовился к тому, чтобы с почетом оставить свою должность и продолжить придворную службу. Но тут он допустил роковую оплошность: 22 июля, в день именин императрицы Марии Федоровны, явился на бал во дворец не в свитском, флигель-адъютантском, как полагалось, а в полковом мундире. На наш сегодняшний взгляд – проступок не столь уж важный.
Однако царь взглянул на него иначе: на другой же день он лишил князя звания флигель-адъютанта, отстранил от командования полком и в довершение наказания зачислил состоять по армейской пехоте. Это явилось для Барятинского страшным ударом. Он подал в отставку и оказался не у дел, проводя свой неограниченный досуг в заграничных путешествиях и ухаживаниях за балетными танцовщицами.
Его супруга Елена Михайловна платила ему той же монетой. После нескольких мимолетных романов она сумела увлечь великого князя Николая Михайловича, тот даже стал всерьез подумывать о женитьбе на ней. Однако Александр III, примерный семьянин, резко воспротивился этим планам, запретив своему двоюродному брату даже думать об этом.
Мимоходом замечу, что великому князю вообще не везло с женщинами, во всяком случае, с теми, на ком он собирался жениться: в ранней молодости он влюбился в кузину, принцессу Викторию Баденскую, но Православная церковь не дозволяла браков между столь близкими родственниками, и Николаю Михайловичу пришлось поставить крест на своем чувстве. Вторая попытка также закончилась ничем, и великий князь, бывший, кстати сказать, видным историком, так и остался холостяком, проживая в одиночестве в своем великолепном дворце среди книг и художественных собраний.
В 1889 году супруги Барятинские окончательно разъехались. Александр Владимирович поселился у матери, на Миллионной, а его жена продолжала жить в особняке на Сергиевской. Через семь лет дом перешел к другому хозяину – принцу Петру Александровичу Ольденбургскому.
Принц П. А. Ольденбургский
Младший потомок издавна осевшего в России германского владетельного рода, внук известного благотворителя, принц был очень добрым и очень несчастливым человеком, из тех, что на Руси зовутся бесталанными. Он нежно влюбился в сестру Николая II, великую княжну Ольгу Александровну, которая была на четырнадцать лет моложе его. В 1901 году их обвенчали, причем принцу пришлось изменить вероисповедание с лютеранского на православное.
Парадный зал во дворце принца Ольденбургского на Сергиевской улице. Фото конца 1890-х гг.
Кабинет во дворце принца Ольденбургского на Сергиевской улице. Фото конца 1890-х гг.
Дворец принца Ольденбургского на Сергиевской улице. Фото конца 1890-х гг.
Великая княжна Ольга Александровна
Оказалось, что сделал он это зря – брак его вышел неудачным. Похоже, что сами стены дома на Сергиевской не благоприятствовали семейному счастью. В 1915 году супруги разошлись, а годом позже Ольга Александровна, в чьем владении остался особняк, вышла замуж за гвардии ротмистра Н. А. Куликовского. Времена изменились: то, что вчера казалось непреодолимой преградой, уже выглядело вполне устранимым препятствием. С третьей попытки династический барьер был взят. Пришла эпоха мезальянсов…
