Книга История петербургских особняков. Дома и люди, страница 12. Автор книги Анатолий Иванов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История петербургских особняков. Дома и люди»

Cтраница 12

Этот словесный поединок как будто продолжил яростные застольные стычки между самим Ломоносовым и Сумароковым, нередко происходившие в доме их общего покровителя И. И. Шувалова.

Заезжала проведать Марию Саввишну и небезызвестная московская барыня Н. Д. Офросимова, послужившая прототипом сразу для двух писателей – А. С. Грибоедова (старуха Хлестова) и Л. Н. Толстого (М. Д. Ахросимова). Она специально приезжала в Петербург для наблюдения за служившими в гвардии сыновьями.

Этикетная Перекусихина с трудом мирилась с новыми модами. Однажды, вспоминает тот же Свербеев, когда он приехал к ней с визитом в белых панталонах поверх сапог (в ту пору это только что стало входить в моду), она отправила его обратно, а на все объяснения сурово ответила: «Не у меня, только не у меня! Ко мне, слава богу, никто еще в портках не входит. Отправляйся домой, переоденься и непременно приезжай к обеду: я буду ждать».

Внучатая племянница М. С. Перекусихиной, крестница Екатерины II Мария Ардальоновна Торсукова, вышла замуж за Петра Андреевича Кикина, человека весьма примечательного. Его портрет можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца. Отец Петра Андреевича принадлежал к служилому московскому дворянству, потерявшему значение при Петре I, после того как один из Кикиных примкнул к сторонникам царевича Алексея и кончил жизнь на плахе.


История петербургских особняков. Дома и люди

П. А. Кикин


По отзывам современников, в молодости П. А. Кикин считался остряком, галломаном и модным светским щеголем, однако знакомство с адмиралом А. С. Шишковым и его кружком круто изменило его взгляды: он сделался убежденным славянофилом и вступил в члены литературного общества «Беседа любителей русского слова». Незадолго до начала Отечественной войны Кикин принял участие в реформировании русской армии. Во время боевых действий Петр Андреевич проявил большое мужество, за что был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени и произведен в генерал-майоры. Потом он участвовал в кампаниях 1813–1814 годов, командовал бригадой, а по возвращении из Парижа вышел в отставку, женился и поселился в известном нам доме.

В 1816 году Кикин назначается статс-секретарем «у принятия прошений на Высочайшее имя приносимых» и в этой должности проявляет свойственные ему черты характера – независимость суждений, неподкупность и настойчивость в отстаивании решений, кои он считал справедливыми. Особое место принадлежит Петру Андреевичу в истории русской культуры: он стал одним из учредителей и первым председателем Общества поощрения художников, основанного в Петербурге в 1820 году. Благодаря Кикину получили заграничную командировку братья Брюлловы, он покровительствовал Венецианову, содействовал выкупу на волю крепостных художников.

Крупнейший русский живописец Александр Иванов, не особенно щедрый на хвалебные отзывы о художественных деятелях своего времени, отметил в записной книжке, что «Кикин есть один из почтенных людей и весьма радушных к пользе художников». Кикин состоял членом Вольного экономического общества и, выйдя в отставку, занялся усовершенствованием сельскохозяйственной техники, много сделав также для улучшения быта своих крестьян.


История петербургских особняков. Дома и люди

М. П. Волконская


Дочь Кикина, Мария Петровна, вышла замуж за светлейшего князя Дмитрия Волконского. Между тем дом Марии Васильевны Ланской после ее смерти в 1842 году перешел в собственность Екатерины Алексеевны Волконской, известной в обществе под именем «la tante militaire» («воинственная тетушка»), каковой она приходилась отцу Дмитрия Петровича, министру двора светлейшему князю Петру Михайловичу Волконскому. Еще при жизни тетушка пожелала передать любимому племяннику все свое имение, включая дом на Дворцовой набережной, с условием получать от него весьма солидную пенсию и квартиру в нижнем этаже. Неизвестно, однако, знал ли племянник, что тетушка должна казне около 400 тысяч рублей. На его счастье, император Николай I в 1845 году простил ему этот огромный долг.

Отец отдал дом сыну, и таким образом два доселе отдельных здания соединили в одно, о чем пишет в своих «Записках» граф М. Д. Бутурлин: «Дом, или, правильнее, дома Волконских, потому что таковых было два рядом, составляли угол Дворцовой набережной и Мошкова переулка… Хотя оба дома были отделены снаружи, даже и по архитектуре, но внутри соединены в один общий. Один из них выходил на Большую Миллионную».

Теперь о самих супругах Волконских. Что касается Дмитрия Петровича, то о нем особенно говорить нечего. Как отмечает тот же Бутурлин, «князь был неблестящего ума… но был добродушный человек откровенного и незаносчивого нрава». В отличие от мужа Мария Петровна являлась натурой одаренной, унаследовавшей от отца любовь к живописи. Предоставим слово хорошо знавшему ее М. Д. Бутурлину: «Княгиня была великая любительница и знаток по всем отраслям художеств, но специальнее занималась русскою стариною в зодчестве и живописи. По утрам ее гостиная представляла вид рисовального класса… Все они (имеется в виду хозяйка дома и работавшие с ней художники-любители. – А. И.) под руководством академика Ф. Г. Солнцева писали акварельными и гуашными красками роскошные святцы со славянским текстом и иконописными картинками, с орнаментами, составлявшими рамку страницы… Огромный и кропотливый труд этот был чем-то вроде итальянских и французских рукописных часовников и молитвенников с миниатюрами XII–XIV веков, писанных на пергаменте; но святцы, над которыми трудились княгиня Волконская и ее окружающие (по рисункам Ф. Г. Солнцева), писались, для большего удобства, на плотной веленевой бумаге, и все фоны фигур были из золота».

Упоминаемый здесь Ф. Г. Солнцев – известный в свое время художник-археолог, знаток русских древностей. По его рисункам возобновлялись в Кремле царские терема, храмы, дворцовые палаты, восстанавливались древние фрески Софийского собора в Киеве.

Кроме Солнцева, постоянными посетителями княгини были художники К. П. Брюллов, написавший ее великолепный портрет, и П. В. Басин. Своим человеком в гостиной Марии Петровны считался и артист русской оперы, певец-баритон С. С. Гулак-Артемовский, впоследствии автор популярной оперы «Запорожец за Дунаем», вдобавок недурно писавший миниатюры на слоновой кости. М. Д. Бутурлин вспоминает, как «однажды я и он угостили княгиню и ее компанию таким ревучим исполнением дуэта… из Доницеттиевой оперы «Марино Фальеро», что оглушенные нами слушатели выбежали из комнаты и оставили нас одних допевать дуэт».

В отношении всех своих гостей – будь то министр внутренних дел или скромный художник – Мария Петровна вела себя одинаково предупредительно, не делая никаких различий, «чуждая спеси, слабостей и мелочных расчетов аристократической касты». Отмечая ее непринужденность в обращении, верность в дружбе, теплоту сердца и терпимость к слабостям ближнего, Бутурлин заключает: «Мне кажется, что суждение мое не будет пристрастным, если скажу, что насколько человеческая натура может подходить к совершенству, таковым была эта женщина».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация