По каким-то причинам получить ее не удалось, и тогда он, в отсутствие архитектора, велел строить третий этаж из дешевых, недоброкачественных материалов. В апреле 1853 года произошел обвал; ни в чем не повинный Гемилиан был на два месяца посажен на гауптвахту, а затем уволен со службы с запрещением в течение нескольких лет заниматься частными постройками. Этот случай стал для него страшным ударом, от которого он так и не смог оправиться.
О том, как сложилась дальнейшая судьба А. П. Гемилиана, мы узнаём из опубликованного в «Неделе строителя» некролога: «Влача с тех пор жизнь под влиянием постигшего его горя, покойный постепенно подвергался психическому расстройству, приведшему его в состояние полнейшей апатии. Между тем средства к жизни, и без того ограниченные, постепенно сокращались при многочисленном семействе, и он скончался в более чем скромной обстановке».
Но все это случилось позднее, а в начале 1850-х, когда возводился дом для артиллерийской бригады, архитектор находился на вершине успеха и популярности; недаром именно к нему обратился граф Стенбок-Фермор, так жестоко сломавший его жизнь.
Место, где и поныне стоит недавно отремонтированное, а потому особенно нарядное здание с фасадами во вкусе итальянского Возрождения, в 1790-х занимал небольшой, но тщательно ухоженный сад упоминавшегося мной протоиерея Самборского, о доме которого пришел черед поговорить.
При всех властях стоял…
(Дом № 4 по набережной Кутузова)
Тот, кто впервые попадет на набережную Кутузова, вероятно, обратит внимание на здание, расположенное на углу Кричевского, бывшего Самбурского, переулка. Его наружный вид, хотя и пострадавший от пожара, изменился все же в меньшей степени, чем внутренний, и фасады по-прежнему блещут богатством эклектического декора. Об остальном можно лишь догадываться: интерьеры бывшего графского особняка, долгое время занимаемого Домом писателей, почти полностью погибли от огня.
Невольно вспоминаются слова камергера Митрича из «Золотого теленка»: «При всех властях стоял. Хороший был дом. А при советской сгорел». Справедливости ради отметим, что дом на набережной сгорел не при советской власти, а уже при нынешней…
Началась же его история больше двухсот лет назад, в 1780-х, когда гвардии капитан-поручик П. О. Кожин на отведенном ему участке у Литейного двора в положенный срок возвел трехэтажные палаты, обращенные фасадами на три стороны. Местоположение здания обусловило его характерную особенность – скругленные углы, сохранившиеся и поныне.
Очевидно, расходы, сопряженные с постройкой, оказались Кожину не под силу, и он сначала расстался с принадлежавшим ему кирпичным заводиком «близ мызы Пеллы», поставлявшим материалы для строившегося там дворца, а в апреле 1789-го банк продал за долги его собственное, еще не вполне законченное жилище. Покупателем оказался царскосельский протоиерей А. А. Самборский (1753–1815), весьма примечательная среди русского духовенства личность.
Дом № 4 по набережной Кутузова. Здание Дома писателей им. В. В. Маяковского. Фото Л. О. Бернштейна
[26]. 1970-е гг.
В ту пору Андрей Афанасьевич состоял при великих князьях Александре и Константине Павловичах «для наставления в христианском законе». По отзывам современников, это был человек безупречной честности, большого ума, восприимчивый и любознательный. Не один десяток лет он провел при дипломатических миссиях за границей, владел несколькими иностранными языками и не упускал случая пополнить свое образование.
Самборский считался одним из лучших в России знатоков сельского хозяйства, в особенности садоводства. Прикупив пустующий участок казенной земли, прилегавший к его дому с восточной стороны, Андрей Афанасьевич развел на нем небольшой сад, для которого выписал из-за границы плодовые кусты и деревья лучших сортов. Он также основал в имении Александровка близ Царского Села школу земледелия.
А. А. Самборский находился в дружеских отношениях со многими выдающимися людьми своего времени, в частности, писателем и дипломатом И. М. Муравьевым-Апостолом, отцом будущих декабристов. Тот проживал с семьей у него в доме после возвращения на родину; именно здесь родился средний из братьев, Сергей, впоследствии казненный. Знаком был Андрей Афанасьевич и с родителями известного государственного деятеля и правоведа М. М. Сперанского, который с детских лет питал к доброму священнику глубокую любовь и уважение.
Только в среде своих коллег отец Андрей не находил понимания. Они с крайним предубеждением относились к его европейским взглядам, особенно к привычке брить бороду, обвиняя протоиерея в ереси. По этому поводу порой дело доходило до жарких религиозных диспутов, едва не заканчивавшихся рукоприкладством.
И. М. Муравьев-Апостол со старшей дочерью Елизаветой
В мае 1798 года А. А. Самборский продал свой отлично обустроенный участок казенному ведомству – Экспедиции государственного хозяйства, а вскоре там размещают лейб-гвардии артиллерийский батальон. Дом приспосабливают под офицерские квартиры, и в этом качестве он используется до середины 1850-х, пока офицеры не перебираются в новые здания.
Опустевший дом в 1858 году покупает отставной штабс-капитан 1-й артиллерийской бригады барон Б. А. Фитингоф и тут же приступает к его перестройке по проекту Е. А. Тура. В результате изменился как внутренний, так и наружный облик здания, получившего модную в то время барочно-ренессансную отделку фасадов, которую в основных чертах сохраняет и по сей день
[27].
Теперь несколько слов о владельце особняка. Борис Александрович Фитингоф-Шель (1828–1901) был довольно известным некогда композитором-дилетантом, написавшим музыку к трем операм и двум балетам. В свое время он даже соперничал с А. Г. Рубинштейном и ссорился с ним как раз на почве сочинительства. Сыр-бор разгорелся после того, как Антон Григорьевич, ознакомившись с партитурой уже законченной Фитингофом оперы «Демон» (либретто к ней написал В. А. Соллогуб), неожиданно объявил, что собирается писать одноименную оперу.
