По закону всякий владелец участка обязан был застроить его в определенный срок, в противном случае участок у него отбирался и передавался другому. Очевидно, П. Я. Толстой все же уложился в отведенное время, и к концу 1770-х годов дом был готов. Он имел три этажа в высоту и одиннадцать осей в ширину, с центральным трехоконным ризалитом, то есть смотрелся примерно так же, как и теперь, хотя оформление фасада было конечно же иным и отсутствовал появившийся позднее балкон. Двухэтажный флигель дома, выходивший на Шпалерную, выглядел скромнее.
В 1794 году П. Я. Толстой умирает; его брат и наследник продает участок за 14 тысяч рублей придворному парикмахеру М. М. Яковлеву, а тот, в свою очередь, спустя семь лет перепродает его уже за 23,5 тысячи адмиралу Григорию Григорьевичу Кушелеву (1754–1833), владевшему им свыше тридцати лет.
Дом № 6 по набережной Кутузова. Жилой дом. Современное фото
Ко времени приобретения дома золотые дни для адмирала уже миновали, и он подыскивал себе тихую пристань, где мог бы успокоиться после житейских бурь. Вся его прошлая блестящая карьера была связана с покойным императором Павлом, которому он верно служил, никогда не подвергнувшись опале, что само по себе могло почитаться величайшей редкостью. Он сделался известным будущему самодержцу, когда тот еще ходил в великих князьях, сумел приобрести его расположение и был назначен командиром гатчинской флотилии.
При Екатерине Кушелев дослужился лишь до капитана 1-го ранга, но с воцарением ее наследника тут же получил звания вице-адмирала и генерал-адъютанта. В 1798 году он уже сделался полным адмиралом и вице-президентом Адмиралтейств-коллегии, а немного погодя удостоился графского титула. В отличие от многих других «гатчинцев», снискавших дурную славу опереточных вояк, бурбонов и хрипунов, Г. Г. Кушелев принес отечественному флоту немалую пользу правильной постановкой корабельного дела и собиранием географических карт; по его настоянию Балтийское море стало объектом пристального внимания и изучения.
Л. И. Безбородко с сыновьями
После вступления на престол Александра I Кушелева удалили от дел, и он посвятил остаток жизни весьма плодотворным занятиям сельским хозяйством и приращению своего и без того огромного состояния. Ему удалось его преумножить женитьбой на Любови Ильиничне Безбородко, племяннице и наследнице канцлера, считавшейся одной из богатейших невест. На ее долю, по самым скромным подсчетам, приходилось на 10 миллионов движимого и недвижимого имущества, помимо денежного капитала. На публикуемом портрете графиня с детьми изображена возле скульптурного бюста своего благодетеля.
К моменту женитьбы Кушелев был уже сорокапятилетним вдовцом, правда, осыпанным милостями императора, невесте же едва исполнилось шестнадцать. Павел выразил недовольство по поводу этого брака, заподозрив своего любимца в расчетливости и корыстолюбии. Как раз в ту пору адмирал неожиданно захворал, и переменчивый в своих симпатиях монарх в разговоре с А. С. Шишковым выразил уверенность в том, что «англичанин», то есть лейб-хирург Я. Виллие, непременно «уморит» больного, примолвив по сему случаю: «Впрочем, не велика беда, если и умрет! Он женился на богатстве и пошел в холопы к своей жене. Я сам, сударь, люблю женщин, но не стану ездить у них на запятках!» В качестве верного друга и сослуживца Шишков постарался уверить императора в том, что тот не нуждается в богатстве, будучи и так по заслугам вознагражден щедротами государя.
После десяти лет замужества Любовь Ильинична скончалась, оставив супругу двоих сыновей – Александра и Григория, которых он отдал на воспитание сестре жены, княгине Клеопатре Ильиничне Лобановой-Ростовской. Со своей стороны отец не забывал посылать детям письменные наставления, в которых наглядно отразились его личность и житейские воззрения.
Так, в одном из писем, относящихся к 1822 году, он вразумлял двадцатидвухлетнего Александра: «Я слышу, что ты в бытность в Павловске (одно из имений Кушелева. – А. И.) разливал шанпанское по бородам крестьян. Тому подобной был некто Корсаков, сосед по Краснопольцу, которой тоже кучеров поил шанпанским, а после по чужим углам скитался, не имея и горелки. Прошу тебя, будь умерен в издержках, не смотри на советников… Они ничего не потеряют, хотя ты и разоришься, тогда оставят тебя одного».
Г. Г. Кушелев с сыновьями Александром и Григорием
В другом послании, написанном тремя годами позже, Кушелев продолжает наставлять сына: «Последний мой тебе совет: пожалуй люби свое отечество более чужбины… не расточай имущества на пустую пышность, которая и с чином твоим не согласна: богатее тебя вошли в неоплатные долги и лишаются имения, и из роскоши впадают в бедность. Ты еще не канцлер Безбородко, а помышляешь о пышности, роскоши и стараешься токмо не о приобретении твердых имуществ, но льстящее тщеславию и роскоши».
Отеческие увещевания не пропали втуне: в дальнейшем граф А. Г. Кушелев-Безбородко, принявший в дополнение к своей фамилию двоюродного деда, прослыл отнюдь не расточительностью, а скорее чрезмерной экономностью, если не сказать больше.
Есть в одном из писем старого адмирала и строчки, касающиеся дома на набережной. В ответ на сообщение Александра, жившего в то время в родительском особняке, о намерении подвергнуть его кое-каким переделкам, Г. Г. Кушелев пишет 7 апреля 1822 года: «Я охотно позволю тебе совсем перейтить в бельэтаж и, уничтожа баню, занять его весь, а на случай моего приезда мне оставить низ, ибо мне же покойнее будет внизу… Как ты хочешь устраивай для себя средний этаж, но при том не забудь, что как долги повыплатишь, то для тебя надобно будет купить дом, ибо сей дом принадлежать будет Грише, так как он в нем родился». Вняв предупреждению родителя, Александр Григорьевич приискал себе неподалеку, на той же набережной, другой дом, о котором речь впереди.
Его младший брат Григорий, войдя в обладание отцовским особняком, который уже приобрел к тому времени позднеклассический облик, задумал было произвести в нем некоторые перестройки. Однако затем он отказался от своего намерения, купив себе другой дом, а унаследованный им продал министру финансов графу Егору Францевичу Канкрину (1774–1845), готовившемуся выйти в отставку.
Велики заслуги этого выдающегося государственного деятеля. Родом из Гессена, он прибыл в Россию двадцати трех лет, в царствование Павла. Поначалу ему пришлось нелегко. Не получая достаточной поддержки от отца, он жил весьма бедно и даже терпел нужду, что закалило его характер и приучило к бережливости. До самой смерти Егор Францевич вел самый скромный образ жизни и, уже будучи министром, почти постоянно расхаживал дома в солдатской шинели, с дешевой сигарой в зубах.
