Как уже говорилось, построил его в начале 1800-х годов купец Николай Шаров. От его наследников он перешел к титулярному советнику Павлову, а в 1820 году был куплен отставным гусарским полковником С. П. Неклюдовым. В ту пору дом выглядел иначе: приземистый, о двух этажах, без всяких украшений – под стать окрестным купеческим палатам.
Отец Неклюдова, позднее обер-прокурор Сената, в бытность свою полковым секретарем лейб-гвардии Преображенского полка не раз вызволял из беды молодого поэта Г. Р. Державина, служившего там же сержантом, за что тот в своих «Записках» величает его «благодетелем». Впрочем, впоследствии и сам Петр Васильевич неоднократно прибегал к помощи Державина при составлении докладов и прочих деловых бумаг. После смерти супругов Неклюдовых в конце 1790-х, Гаврила Романович поместил на их гробницах в Александро-Невской лавре свои стихотворные эпитафии.
Дом № 14 по набережной Кутузова. Центр международного сотрудничества по проблемам окружающей среды РАН. Современное фото
Возможно, именно Державин, находившийся с Петром Васильевичем и его женой Елизаветой Ивановной в дружеских отношениях, стал восприемником их сына Сергея, который родился в 1790 году в знаменитом «литературном» доме на углу Литейного и Бассейной, изначально принадлежавшем П. В. Неклюдову и построенном им незадолго до того. В том же году родители новорожденного продали свой особняк купцу Никите Баскову. От его фамилии повелось название близлежащего переулка; он мог бы стать и Неклюдовским, если бы Петр Васильевич подольше владел домом.
Прослужив лет десять в кавалерии и заслужив несколько боевых наград, Сергей Петрович в 1819 году вышел в отставку и отдался тихим радостям семейной жизни, пополняя поредевшие за время войны ряды сограждан. Будучи отцом девятерых детей, он нуждался в расширении жилья, а посему через несколько лет надстроил третий этаж, где и поселился со своим многочисленным потомством, сдавая остальные квартиры внаем.
Неклюдов был женат на красавице Варваре Ивановне Нарышкиной, чей родитель, обер-церемониймейстер, вынужден был оставить Северную столицу и придворную службу. Причиной стали его легкомыслие и непомерная влюбчивость, а если быть более точным – связь с женщиной сомнительной репутации, использовавшей старого сластолюбца для своих неблаговидных целей. Пришлось Ивану Александровичу расстаться с уютным особняком на Разъезжей, где у него бывал сам император, и перебраться в Москву.
Старший брат В. И. Неклюдовой, Александр, был убит в 1811 году на дуэли известным гулякой и скандалистом Федором Толстым-Американцем, а сестра Елизавета, фрейлина, из-за своей чрезмерной полноты и столь же чрезмерной гордыни осталась старой девой, заслужив прозвище Бедная Лиза. В начале 1850-х годов, когда дети стали взрослыми и обзавелись собственными семьями, Неклюдовы продали свой участок придворному камердинеру А. П. Замятину, а в конце 1880-х годов он попал в цепкие руки В. А. Ратькова-Рожнова, которому принадлежало не менее десятка домов в Петербурге.
Головокружительная карьера Владимира Александровича, вознесшегося из бедности и неизвестности к вершинам богатства и успеха, объясняется двумя обстоятельствами: собственной деловой хваткой, позволившей ему занять должность управляющего у крупнейшего лесопромышленника В. Ф. Громова, и тем, что ни у Василия Громова, ни у его брата Ильи, которому тот оставил все свое имущество, не было потомства. Когда в 1882 году И. Ф. Громов отправился вслед за братом на тот свет, большая часть многомиллионного состояния покойного, за исключением великолепной дачи на Аптекарском острове, перешла по завещанию к Ратькову.
В «Дневнике» А. С. Суворина от 15 сентября 1893 года читаем: «Вчера встретил на пляже Ламанскую (жена историка-славянофила академика В. И. Ламанского. – А. И.). Рассказывала мне о Ратькове-Рожнове, как он нажил состояние. <… > Жалованья он получал 25 тысяч и проценты с торговли лесом. <… > К жене Громова питал платоническую любовь, как она говорила. Имения лесные в Олонецкой губернии все распродал, так что Громовой осталась одна дача. Она хотела вести с ним процесс, но вышла замуж за какого-то полковника». Конечно, то были всего лишь темные слухи, кружившие в обществе.
С середины 1880-х годов бывший управляющий принимается активно строить и приобретать дома в столице, позднее становится городским головой, получает высокий чин тайного, а вслед затем и действительного тайного советника – словом, в придачу к деньгам достигает всех возможных для него почестей; то и другое Владимир Александрович любил отнюдь не платонической любовью.
Архитектор Л. Н. Бенуа вспоминает, как в 1885 году, во время постройки им для Ратькова доходного дома на углу Гороховой и Загородного, Владимир Александрович «торговался как истинный кулак». В подтверждение своих слов он описывает один случай: «Заказывали мы магазинные окна и двери столяру Андрееву, жившему в доме Ратькова на Гончарной, 68. Тот за окно дубового дерева запросил 210 рублей, а потом скинул до 200. Ратьков зовет его в кабинет и говорит: «Ну, брат, ты очень дорого просишь». – «Помилуйте, ваше превосходительство, у вас же живем и у вас же лес покупаем, уж самую низкую цену назначили». – «Ну, уж для меня уступи». – «Не могу», – отвечает Андреев. – «Ну, тогда не надо. Неужели не можешь уважить?» – «Только для вашего превосходительства рубликов 5 скину». Ратьков встал и, сердито посмотрев, говорит: «Что? Ты мне предлагаешь 5 рублей?» Тот опешил и говорит: «Виноват, ваше превосходительство, 10 рублей скину». На том и кончилось. Миллионер ловким приемом сшиб с позиции бедного столяра. <… > Отвратительная сцена. Ратьков был изрядный скот и, по-моему, не столько большого ума, как плутовства…»
В конце 1890-х годов дом на Гагаринской набережной, 14, записанный на имя жены В. А. Ратькова-Рожнова, перешел к их дочери Ольге Владимировне Серебряковой, которая и стала последней его владелицей. Можно помянуть ее добрым словом за то, что она не стала перестраивать очень петербургское по своей наружности здание, благодаря чему набережная не лишилась хорошего образца позднеклассической архитектуры.
Монументальное «палаццо»
(Дом № 16 по набережной Кутузова)
Изначально дом занимал в перспективе набережной заметное место. До перестройки в 1859 году он имел классический фасад с пилястровым портиком и характерным полукруглым окном в аттиковом этаже. Появившаяся в ту пору тяга к архитектурным излишествам побудила архитектора П. А. Чепыжникова придать доходному дому облик необарочного «палаццо» с витиеватыми украшениями. Но и в таком виде он не утратил присущей ему монументальности и своеобразной гармонии целого.
