За сим следовала угроза в случае неявки владельца «оный камень в бут употребить». Но какова бы ни была дальнейшая судьба злополучного камня, он не стал камнем преткновения и не помешал тому, что спустя положенное время на весьма неказистой в ту пору набережной выросли трехэтажные палаты на подвалах. Помимо них, предприимчивый кассир владел также кирпичным заводом на реке Ижоре, неподалеку от Колпина.
Дом № 18 по набережной Кутузова. Жилой дом. Современное фото
Через несколько лет дом Зедлера, вероятно из-за удобства его местоположения, облюбовали придворные актеры (здесь же с 1784 по 1788 год помещалась первая в России театральная школа), и среди них Сила Николаевич Сандунов, прославившийся не только своим великолепным сценическим талантом и острым языком, но и романтической женитьбой на примадонне того же придворного театра Лизаньке Урановой.
Соперником Сандунова в борьбе за обладание хорошенькой певицей оказался не кто иной, как сам граф А. А. Безбородко, и если на стороне первого были молодость, красота и искреннее чувство, то на стороне второго – огромное богатство и влияние при дворе, дававшее неограниченные возможности для закулисных интриг. Пособниками графа выступили статс-секретари императрицы – А. В. Храповицкий и П. А. Соймонов, ведавшие в то время театральной дирекцией.
И все же это не помогло сластолюбивому вельможе склонить чашу весов в свою пользу: сердце Лизы принадлежало Сандунову. Недруги всеми силами старались воспрепятствовать их браку, на что в конце концов обратила внимание сама государыня; она переслала Лизе через Храповицкого перстень ценою в 300 рублей, велев сказать, чтобы та никому, кроме жениха, его не отдавала.
Е. Сандунова, жена С. Н. Сандунова
Прошел год, но дело не сдвинулось с мертвой точки; враги не унимались, доведя несчастного Силу Николаевича до мыслей о самоубийстве. Наконец он понял, что надо действовать решительнее. В январе 1791 года, во время своего бенефиса в городском театре, Сандунов, как следует из записи в «Дневнике» Храповицкого, произнес «рацею насчет дирекции», в которой прямо обвинил театральное начальство, действовавшее в угоду Безбородко, в коварных происках. Реакция государыни не заставила себя долго ждать: у Сандунова велено было «через полицию взять рацею им говоренную», а Храповицкому резко заявлено: «Вот к чему приводит несправедливость!»
Но и это мало помогло влюбленным; и тогда Лиза решилась на отчаянный шаг. Вечером 11 февраля, играя в любимой опере Екатерины II, она превзошла самое себя и была «пожалована к руке». Приблизившись к императрице, девушка неожиданно бросилась перед ней на колени с криком: «Матушка-царица, спаси меня!» – и вручила письменную жалобу на то, что ей мешают вступить в брак с любимым человеком. В тот же момент из-за кулис выбежал Сандунов и тоже упал на колени.
Екатерина не терпела в своем «маленьком хозяйстве», как она шутливо именовала Российскую империю, никаких скандалов, вдобавок с общественной оглаской. В уже упомянутом «Дневнике» Храповицкого это событие отражено в следующих строках: «В вечеру играли в Ермитаже «Федула», и Лизка подала на нас просьбу. В тот же вечер прислана записка к Трощинскому, чтоб заготовить указ для увольнения нас (с П. А. Соймоновым. – А. И.) от управления театрами». А спустя три дня автор сделал еще одну лаконичную запись: «В Малой Придворной церкви венчали Лизку и Сандунова».
Но венец в данной истории вовсе не означал делу конец. Безбородко не прекращал попыток купить благосклонность теперь уже замужней актрисы, и Лиза Сандунова отомстила ему чисто по-женски, но опять-таки публично, с подмостков сцены. В те годы шумным успехом пользовалась опера «Редкая вещь», переведенная с итальянского актером И. А. Дмитревским; Лиза играла в ней крестьянку, которую некий городской волокита пытается обольстить дорогими подарками. В одном из эпизодов спектакля добродетельная девушка берет из рук соблазнителя кошелек и поет такую арию:
Перестаньте льститься ложно
И думать так безбожно,
Что деньгами возможно
В любовь себе склонить…
Пропев эти слова, Лиза швырнула кошелек по направлению к ложе, где сидел растерявшийся от неожиданности Безбородко. Публика, прекрасно понявшая намек, разразилась громкими аплодисментами, и умный граф, быстро придя в себя, хлопал громче всех.
Но супругам все же пришлось уехать из Петербурга: атмосфера накалялась, и бедному Сандунову стало невмоготу. Впрочем, бедным его можно было назвать лишь в переносном смысле, потому что в прямом он таковым отнюдь не являлся. Об этом можно судить и по объявлению, опубликованному им накануне отъезда из столицы: «У Гагариной пристани, в доме надворного советника Зедлера у отъезжающего отсель придворного актера Силы Сандунова имеются продажные мебели, зеркала, фонари, жирандоли, довольное количество эстампов в рамах и без рам, в книгах, в том числе оргинальная Лебрюнева Александрова коллекция в рамах и со стеклами, также хорошее фортепиано и другие вещи» (СПВ. 1794. № 37). По этим предметам можно составить представление не только о зажиточности Сандуновых, но и об их культурном уровне.
Переселившись в Москву, Сила Николаевич отдал в пользу сирот, в Воспитательный дом, все драгоценности, полученные Лизой от петербургских поклонников, и ему еще хватило средств выстроить на Трубной площади великолепные бани, знаменитые Сандуны, благодаря которым он и по сей день памятен потомкам.
После смерти кассира Зедлера участком недолгое время владела его вдова – Зедлерша, как ее называли по тогдашнему обычаю, а в начале 1800-х годов он перешел к жене З. К. Зотова, любимого камердинера Екатерины II. После того как по воцарении Павла Зотов какими-то мнимыми или подлинными провинностями возбудил против себя гнев императора и оказался в страшных казематах Петропавловской крепости, его супруга, чтоб не мозолить глаза грозному самодержцу, сочла за благо расстаться с приобретенным незадолго до того особняком на той же набережной (дом № 30), продав его М. И. Кутузову. Когда же с убийством злополучного государя «умолк рев Норда сиповатый», она снова стала подыскивать подходящее жилище, остановившись в конце концов на участке Зедлера.
Парадный подъезд дома № 18
Сюда и вернулся, выйдя из темницы, больной и сломленный Захар Константинович, находившийся уже в полубезумном состоянии. Дни его были сочтены: он умер, не прожив на новом месте и года. Надо сказать, что, оставшись бездетной вдовой, Вера Ивановна Зотова не пала духом и обратила всю энергию на увеличение своего и без того немалого состояния. Незадолго до смерти она приобрела еще один каменный дом на набережной Фонтанки, 25 (после нее им владела мать декабристов Муравьевых). Когда в 1813 году Зотова скончалась, все ее имущество, в том числе и оба дома, пошло с торгов.
