В Отечественную войну А. Д. Балашову довелось сыграть одну из главных ролей в развертывании народного ополчения. В дальнейшем, находясь в свите императора, он выполнял множество важных поручений, в том числе и дипломатических. Именно они в течение нескольких лет удерживали его за границей. На родину Александр Дмитриевич вернулся лишь в начале 1818 года и в скором времени был назначен окружным генерал-губернатором Орловской, Тульской, Рязанской, Тамбовской и Воронежской губерний – пост чрезвычайно ответственный, на котором он проявил себя заботливым и рачительным хозяином.
Фрагмент фасада дома № 18
Смерть жены и расстроенное здоровье заставили Балашова просить об отставке, которую он и получил 10 марта 1828 года, сохранив за собой звание члена Государственного совета. Он не без пользы занимал эту должность, подав, в частности, обоснованное мнение по вопросу обеспечения народного продовольствия, и его мнение было учтено. Однако возраст брал свое, и болезненное состояние заставило его в 1834 году окончательно оставить службу. Остаток жизни Александр Дмитриевич посвятил занятиям статистикой, и собранные им сведения явились весомым вкладом в эту новую для России науку.
Такова официальная, излишне благостная версия служебной деятельности А. Д. Балашова, не освещающая всех сторон его противоречивой личности. Известно, к примеру, что ложными наветами он добился отставки и ссылки выдающегося реформатора М. М. Сперанского, а во время правления Балашова во вверенных ему губерниях процветали дикое воровство и взяточничество; после его ухода трое губернаторов, столько же вице-губернаторов и много других чиновников, рангом пониже, были отданы под суд, и самого Александра Дмитриевича молва обвиняла в тех же преступлениях.
Возможно, испытанная им в юности бедность заставляла его добиваться богатства любой ценой. И он достиг цели, оставив своим детям вполне приличное состояние, в том числе и дом на набережной, который достался сыну Александру, заурядному чиновнику, ни в каком отношении не унаследовавшему талантов отца.
А. П. Арапова, урожденная Ланская, дочь П. П. Ланского и Н. Н. Ланской, в первом браке – жены А. С. Пушкина. Жила в доме № 18
В 1885 году «наследники генерал-адъютанта Балашова», так навсегда и оставшиеся в тени своего предка, продали дом, в котором сами не жили, а использовали в качестве доходного, графу С. В. Орлову-Давыдову, правнуку знаменитых братьев Орловых и сыну известного общественного деятеля, писателя и мецената, почетного члена Академии наук. И этот потомок также не прославил свой род, не блеснув ничем, кроме богатства.
Последним хозяином дома, к которому он перешел незадолго до революции, был владелец конвертной фабрики, почетный гражданин И. И. Василевич. Сам он проживал при своей конторе на Садовой, 22, а дом на Французской набережной сдавал «под жильцов». Квартиры по парадной лестнице были отделаны с несколько аляповатой роскошью и стоили чрезвычайно дорого; их нанимали преуспевающие адвокаты, модные врачи, крупные чиновники.
До сих пор уцелела отделка многих помещений, относящаяся к 1880 годам, так гармонировавшая с мягчайшими пуфами, громадными резными буфетами, необъятными креслами с атласной обивкой и картинами в массивных золоченых рамах. Все казалось таким устойчивым, прочным, задуманным на века. Но прошло каких-нибудь два десятка лет – и прежних жильцов, тех, кто остался, стали «уплотнять» новыми: занималась заря социализма, наступала эра коммунальных квартир.
«Купеческое барокко»
(Дом № 20 по набережной Кутузова)
Следующий дом с не особенно оригинальным фасадом по мотивам позднего Возрождения – наглядный пример того, какие неожиданности могут скрываться за стенами старых зданий. Сохранившиеся парадные помещения второго этажа с их тяжелой, назойливой роскошью имитируют стиль Людовика XIV: резные плафоны, наборные полы, обилие лепнины и позолоты призваны были внушать обитателям этих покоев, быть может, ложные представления о собственной ценности и значительности.
То был дворец в миниатюре, точнее, дворцовые декорации или, говоря современным языком, апартаменты класса «люкс» в пятизвездочном отеле. Чем выше по лестнице, тем скромнее отделка квартир, но и она позволяла причислять себя к избранным… Так дом стал выглядеть с конца 1850-х годов, совершив обычное превращение из двухэтажного, с простым классическим фасадом, в трех-, а затем и четырехэтажный, разукрашенный по последней моде. Теперь проследим его историю по порядку.
В 1770-х годах камер-юнкер П. Ф. Квашнин-Самарин соорудил на отведенном ему месте, включавшем в себя и занимаемое ныне соседним угловым домом № 22/2, деревянные на каменном фундаменте хоромы. Стояли они не на набережной, где запрещалось возводить деревянные постройки, а в глубине участка, и к ним примыкали два небольших флигеля.
Дом № 20 по набережной Кутузова. Северо-западное таможенное управление РФ. Современное фото
В 1791 году Квашнин, бывший к тому времени уже правителем Новгородского наместничества, продает свой участок купчихе Кушинниковой. Через два года его покупает богатый петербургский коммерсант Ф. И. Гротен, построивший незадолго перед тем по проекту Д. Кваренги знаменитый дом № 4 по Дворцовой набережной. Возможно, к нему же Гротен обратился и на этот раз, возводя двухэтажные на подвалах палаты на пустовавшем доселе отрезке набережной.
Одновременно на углу нынешних Шпалерной и Гагаринской улиц выросло приземистое каменное здание, а за ним, в глубине двора, торговые бани, тут же окрещенные Гроте-новыми. Впоследствии они назывались Таировскими, потом – Яковлевскими, но всегда приносили своим хозяевам хороший доход, продержавшись до 1930-х годов, когда были закрыты навсегда.
В 1817 году участок у Гагаринской пристани, давшей наименование вначале выходившей к ней улице, а позднее и набережной, приобрела Пелагея Таирова, племянница известного в столице купца и домовладельца. Через два года она построила на пустующем месте рядом со своим домом на набережной еще один (№ 22/2), о котором речь впереди. Приобретя недвижимость в Литейной части, «купеческая дочь девица», как именовала себя Пелагея в газетных объявлениях, тотчас стала сдавать ее внаем.
