И. М. Головин
Иван Михайлович Головин (1670–1737) – личность весьма неоднозначная: редко о ком мнения расходятся столь диаметрально. Включенный Петром I в группу знатных недорослей, отправленных за границу в составе Великого посольства, он работал вместе с царем на верфи Ост-Индской компании в Амстердаме, изучая корабельное дело. После возвращения посольства государь снова послал Головина в чужие края, на сей раз в Венецию, – для овладения итальянским языком и премудростями постройки галер. Однако уже не совсем юный в ту пору ученик не проявил особого интереса ни к первому, ни ко второму и вернулся восвояси столь же мало обремененный знаниями, как и до своего путешествия.
Учинив бывшему сотоварищу экзамен, царь, питавший к веселому и ветреному шалопаю какую-то неодолимую слабость, ограничился тем, что сделал его в наказание и в насмешку главным корабельным надзирателем, положив жалованье 6 алтын (то есть 18 копеек!) в год. Вдобавок он присвоил ему титул князя Бааса (музыкальный инструмент, на нем вместо изучения наук выучился играть Головин) и велел снять с него портрет «с приложением всех составных частей корабля».
Царю по странной прихоти нравилось выставлять Головина знатоком в том деле, в коем тот был полным невеждой, и награждать за заслуги, принадлежавшие самому Петру. Назначенный впоследствии начальником всех корабельных верфей России, Иван Михайлович щеголял золотым циркулем, усыпанным бриллиантами, – знаком своего высокого достоинства. В действительности же всеми работами руководил сам царь, оставивший своему любимцу лишь представительские функции.
Впрочем, Головин оказался очень неплохим сухопутным воином, участвовал во многих походах и к 1717 году дослужился до генеральского чина. Кроме того, Петр ценил его за прямодушие, верность и природные таланты, чем так богата русская натура. И все же трудно отделаться от мысли, что Иван Михайлович играл при государе роль привилегированного шута, которому позволялось резать правду-матку в глаза своему повелителю и прощались самые смелые, даже дерзкие выходки, невозможные для других.
Однажды он будто бы на глазах царя порвал решение Сената о дополнительном сборе хлеба с крестьян, предложив вместо этого самолично поставить 10 тысяч четвертей и призвав сенаторов последовать его примеру. В заслугу И. М. Головину можно также вменить успешную борьбу с взяточничеством и казнокрадством во вверенной ему отрасли – кораблестроении. Проявлял он заботу и о подготовке новых корабелов, отправив для обучения за границу большую группу молодых людей.
После смерти Петра Головин продолжал службу; в 1725 году его назначили обер-кригскомиссаром (то есть главным интендантом) Адмиралтейства, а в 1732-м он удостоился чина адмирала.
Примечательно, что почти все отрицательные отзывы о И. М. Головине принадлежат иностранным авторам, а положительные – его соотечественникам. Очевидно, «загадочная русская душа» Ивана Михайловича осталась закрытой для чужеземцев, не разглядевших ее привлекательных сторон и не сумевших по достоинству оценить верного слугу царя и Отечества.
Иван Михайлович оставил после себя трех дочерей и двоих сыновей; старший из них, Александр, и унаследовал отцовский дом. Он пошел по стопам отца, избрав морскую службу, и тоже дослужился до адмиральского чина, но особыми способностями не блистал и имя свое ничем не прославил. В 1740-х годах А. И. Головин со своим семейством проживал в деревянных «хоромах» на Фонтанке, у Чернышева переулка, а дом на набережной, выходивший другим фасадом на Миллионную, сдавал внаем.
Об этом говорит объявление, напечатанное в «Санкт-Петербургских ведомостях» 8 января 1748 года: «Имеющийся вице-адмирала и кавалера Александра Ивановича Головина по набережной Невы реки каменный дом с погребами, в три апартамента (то есть этажа. – А. И.) и с принадлежащими службами, да в оном же доме в Миллионную улицу каменные погреба да в верхнем апартаменте 5 покоев отдаются в наем, и желающие нанять явиться могут и о цене спросить в его же доме на реке Фонтанке, на Московской части».
В 1766 году адмирал умер, его вдова Мария Ионишна переселилась в Москву, а дом на Неве по семейному разделу достался ее дочери Екатерине Александровне, бывшей замужем за обер-гофмаршалом князем Н. М. Голицыным. В 1769 году княгиня скончалась через три дня после рождения маленького Александра; ему позднее и перешел по наследству родительский особняк.
Этот достойный отпрыск, получивший от приятелей прозвище «Cosa rara» (по-итальянски «Редкая вещь» – название любимой оперы князя), на самом деле к редкостям отнюдь не принадлежал, напротив – являл собой весьма распространенный и неистребимый тип никчемного прожигателя жизни и отцовских денег. Он прожигал их и в буквальном смысле, раскуривая крупными ассигнациями трубки своих гостей и проделывая тому подобные шалости. Спустив за полгода собственное огромное состояние, исчислявшееся двадцатью тысячами крепостных душ, молодой повеса принялся за женино, да так рьяно, что над его имениями учредили опеку.
Главный опекун, граф П. В. Завадовский, продал в августе 1792 года уже заложенный Голицыным дом на набережной Невы генерал-майору В. С. Попову, еще недавно управлявшему всеми делами князя Потемкина, а после смерти своего патрона переселившемуся в Петербург и занявшему почетное место при дворе.
Своей удачной карьерой Василий Степанович целиком обязан той роли, какую играл при светлейшем; не имея ни особых дарований, ни глубоких знаний, он взамен того обладал другими драгоценными качествами: неутомимой прилежностью и умением в нужную минуту всегда оказываться под рукой, что чрезвычайно ценил его начальник. Назначенный правителем канцелярии, Попов почти безвыходно в ней находился, часто спал, не раздеваясь, рядом с покоями страдавшего бессонницей фельдмаршала, готовый в любое время дня и ночи поспешить на его зов, притом одетый по всей форме.
В. С. Попов
Благодаря этому, а также скорому и точному исполнению порученных дел, Василий Степанович снискал полнейшее доверие князя и пользовался им до самой смерти покровителя, осыпаемый чинами и наградами. За десять лет службы он из майоров попал в генерал-майоры, получив небывало высокий для его звания и должности орден Святого Владимира 1-й степени и две с половиной тысячи душ крестьян. Впрочем, имея неограниченный доступ к огромным суммам денег, находившимся в безотчетном распоряжении Потемкина, В. С. Попов делал такие издержки на свой стол, картежную игру и любовниц, что, по словам статс-секретаря Екатерины II Адриана Грибовского, собственных его доходов «и на один месяц не могло бы достать». Тот же Грибовский в своих «Записках» рассказывает, что «часто на игру приносил он из своего кабинета полные шляпы червонцев, которые никогда в оный не возвращались».
Смерть Потемкина все покрыла: Екатерина велела списать на государственные нужды гигантские расходы покойного князя, к каковым в немалой степени приложил руку и Василий Степанович, а Попова поставила заведовать своим кабинетом. Тут-то ему и понадобился дом поблизости от дворца.
