В 1897 году, став владельцем особняка, А. П. Игнатьев в очередной раз перестроил его по проекту гражданского инженера А. К. Максимова. При этом пилястры на фасаде были уничтожены, высота здания увеличена до трех этажей, и оно приобрело тот облик, который мы видим сегодня.
Щегольское перевоплощение
(Дом № 28 по набережной Кутузова)
С этим домом произошло удивительное превращение: некогда один из самых простых и неприметных, ныне он по обилию украшений превосходит большинство зданий на набережной, не говоря уже о ближайших соседях. Невольно напрашивается сравнение с вчерашним бедняком, на которого неожиданно свалилось богатое наследство, и он тут же облачился в новый щегольской наряд, вызывая изумление знавших его доселе. Именно так преобразился в 1882 году скромный ампирный особняк с красивым лепным фризом. Впрочем, то было уже второе его перевоплощение, первое же случилось гораздо раньше.
К 1768 году, когда основные работы по устройству новой гранитной набережной завершились, началось выделение участков под частное строительство. Одним из первых, кто пожелал возвести здесь свое жилище, был придворный карлик Савелий Титов. Здесь стоит отметить одно обстоятельство: если шуты, столь распространенные при дворе Анны Иоанновны, исчезли из дворцовых покоев еще при Елизавете, то карлики, или, как их тогда называли, «карлы», в небольшом количестве продержались до времен Екатерины II. Они служили живыми игрушками малолетнему наследнику Павлу, – на одном из них цесаревич любил кататься верхом.
Дом № 28 по набережной Кутузова. Жилой дом. Современное фото
Должность была хоть и не очень почтенная, но, надо полагать, небезвыгодная, потому что вслед за придворным камердинером Медведевым, облюбовавшим соседний участок, Савелий Титов соорудил себе трехэтажные каменные палаты в девять окон по фасаду, с небольшим балконом. Их можно видеть на акварели Б. Патерсена 1799 года, где изображена набережная от Литейного двора до Царицына луга. Любопытно, что окна третьего этажа, в настоящее время самые большие и богатые по отделке, в ту пору отличались крошечными размерами и в большей степени походили на слуховые оконца.
В 1778 году Титов продал свой дом жене бригадира Н. А. Дуровой; через четыре года здесь поселился доктор Н. М. Амбодик, читавший бесплатные лекции «повивального искусства». Ученый акушер поместился на сдававшемся внаем третьем этаже, однако квартира с маленькими, подслеповатыми окошками, наверное, пришлась ему не по вкусу, и позднее он перебрался в знакомый читателям дом генерала Меллера. Около 1809 года Дурова умерла, и наследники продали дом тайному советнику графу Л. С. Ворцелю, который через шесть лет перестроил его в стиле ампир.
Этот графский род берет начало от немецкого еврея Андреаса Ворцеля, переселившегося в XVII веке в Польшу, принявшего христианство и возведенного в дворянское достоинство. После утраты Польшей независимости одна часть представителей рода оказалась вполне лояльна к России, служила ей верой и правдой, получая чины и отличия, тогда как другая, патриотически настроенная, участвовала в восстаниях, мятежах и заговорах, обрекая себя на нищету и изгнание.
Понятно, что тайный советник, а затем и сенатор Лев Станиславович Ворцель принадлежал к первым, окончив свои дни в 1819 году на берегах Невы, после чего дом его за неуплату долга Опекунскому совету был пущен с молотка. Новой владелицей стала княгиня Екатерина Сергеевна Гагарина, урожденная светлейшая княжна Меншикова, правнучка петровского любимца.
Н. А. Дурова
Ее муж, А. П. Гагарин, был, судя по всему, человеком с тяжелым характером и, вследствие этого, несчастным. Еще в юности он попал в неприятную историю: восемнадцати лет от роду, безусым корнетом Кавалергардского полка, похитил у одного помещика крепостную девку. В наказание его перевели в армейский драгунский полк, где князь прослужил недолго и через четыре месяца вышел в отставку.
В дальнейшем Андрей Павлович еще не раз поступал на службу и вновь увольнялся, участвовал в войнах, заслужил награду за храбрость, потом женился, обзавелся детьми. Однако развивавшаяся чахотка, по-видимому, отравляла его существование, наводя на мрачные мысли, а мнительный, беспокойный нрав довершил остальное. 7 января 1828 года, в один из приступов черной меланхолии, А. П. Гагарин покончил с собой.
Вдова пережила мужа всего на семь лет. После ее смерти дом приобрел тогдашний петербургский обер-полицмейстер, генерал-майор С. А. Кокошкин. Об этом ценимом Николаем I чиновнике имевший счастье лично познакомиться с ним Герцен сказал, что «он служил и наживался так же естественно, как птицы поют». По правде сказать, столь поэтический образ не очень подходит к человеку с измятым, «дряхлорастленным» лицом и в завитом парике, каким предстал генерал перед ссыльным писателем!
Когда министр внутренних дел Л. А. Перовский доложил императору, что Кокошкин сильно берет взятки, тот невозмутимо ответил: да, но я сплю спокойно, зная, что он полицмейстером в Петербурге. Действительно, не нашлось бы лучшего мастера уладить дело так, чтобы все было шито-крыто, овцы целы и волки сыты, замять любой скандал, не допустить зловредных слухов до начальственных ушей. В своей служебной деятельности Сергей Александрович неуклонно придерживался девиза «Как можно меньше шума», а потому во вверенной его попечениям столице всегда царила тишь и благодать…
Сам хозяин жил в расположенном неподалеку особняке, а дом на набережной отдавал внаем. В конце 1850-х годов в нем поселились князь Н. В. Долгоруков с женой Екатериной Дмитриевной, внучкой знаменитой «усатой княгини» Н. П. Голицыной, послужившей Пушкину прототипом старой графини из «Пиковой дамы».
С. А. Кокошкин
Николай Васильевич (1787–1872), младший брат В. В. Долгорукова, с которым читатели познакомились, когда речь шла о доме № 8, был дипломатом и значительную часть жизни провел за границей. Он оставил небезынтересные записки, напечатанные в «Русском архиве», где рассказывает об исторических личностях и важнейших событиях 1810-х годов. Его супруга чрезвычайно походила на своего покойного отца, князя Д. В. Голицына, московского генерал-губернатора, весьма любимого москвичами.
