Покинув Петербург вслед за изгнанными иезуитами, новообращенная католичка уезжает в Париж, но через два года возвращается в Россию для устройства своих имущественных дел перед окончательным переселением во Францию. К этому периоду относится сильное увлечение ею А. И. Тургенева.
23 октября 1818 года он пишет П. А. Вяземскому в Варшаву, где тот служил: «Через неделю провожаю Софью Петровну в Париж… С нею лишусь я истинного наслаждения в жизни, которое полагаю в дружбе и в свободном сообщении мыслей и чувств». А вот строки из его же письма от 30 октября: «Провожаю Софью Петровну на днях, и сердце сжимается от грусти, но она будет спокойнее и счастливее там, где и душа, и цветы цветут».
6 ноября, накануне отъезда Свечиной, Тургенев просит Вяземского встретить ее в Варшаве, через которую она должна была проезжать: «Счастие мое поедет к тебе завтра, то есть Софья Петровна; решилась ехать через Варшаву и обещала мне видеть тебя: смотри, не проспи ее. Это ангел, который осветит сарматскую твою темницу. Если тебе случалось в жизни быть другом, то в таком случае, а не иначе, скажи ей все, что я чувствую, разлучаясь с ней».
Это уже похоже на признание в любви. В ответном письме от 1 декабря Вяземский, исполнивший просьбу друга, писал ему: «Много говорили о тебе: я тебя еще сильнее полюбил от нее. Она так хорошо умеет тебя показывать. Знаешь ли, я ее пожаловал бы в души «Арзамаса». В ней есть отголосок, который отвечает на все прекрасное, доброе, умное. Редкое сочетание!»
Больше Свечина в Россию уже не вернулась. Дом в Петербурге она продала супруге дипломата Марине Дмитриевне Гурьевой. В конце 1820-х годов бывший дом Свечиной, а затем Гурьевой перешел к незадолго перед тем овдовевшей княгине Екатерине Васильевне Салтыковой (1791–1863), дочери уже знакомой нам Е. Ф. Долгорукой и сестре В. В. Долгорукова-младшего.
М. Д. Гурьева
Покупка княгиней дома имела свою предысторию. Супружеская жизнь Екатерины Васильевны, бывшей замужем за младшим сыном фельдмаршала светлейшего князя Н. И. Салтыкова Сергеем Николаевичем, сложилась до того неудачно, что сам Александр I предложил ей, в прошлом фрейлине императрицы, развести ее с мужем и устроить новую партию. Однако княгиня, отличавшаяся религиозностью и благочестием, отклонила это предложение и терпеливо несла свой крест до 1828 года, когда ее супруг наконец переселился в мир иной.
По этому поводу всеведущий петербургский почт-директор К. Я. Булгаков писал 27 апреля своему брату в Москву: «Князь Сергей Николаевич Салтыков умер вчера. Духовной не сделал; следовательно, жена его получит только седьмую часть с имения, а он, говорят, хотел ей оставить все, пока жив». В следующем письме, написанном на другой день, он прибавляет: «Все жалеют о княгине Салтыковой. Да и подлинно, хоть бы муж ей дом оставил. Все это оттого, что больным боятся сказать, что они умирают, чтобы их не уморить».
Дом, о котором упоминает Булгаков, – это знаменитый особняк на Дворцовой набережной, 4 (ныне Академия культуры), пожалованный Н. И. Салтыкову Екатериной II в благодарность за воспитание внуков, великих князей Александра и Константина. При разделе имущества он достался младшему сыну покойного фельдмаршала. После смерти бездетного С. Н. Салтыкова дом перешел по наследству к его племяннику, а вдова осталась, так сказать, «бездомной».
Е. В. Салтыкова
С. Н. Салтыков
Надо было подумать о крыше над головой, и княгиня приобрела у М. Д. Гурьевой дом, расположенный в двух шагах от ее прежнего жилища и неподалеку от дворца, что было удобно при ее придворной службе: в 1835 году Екатерина Васильевна была пожалована в статс-дамы, а позднее исполняла обязанности гофмейстерины при цесаревне, затем императрице Марии Александровне, супруге Александра II.
Отличавшаяся острым язычком и не страдавшая чрезмерным добродушием А. Ф. Тютчева, говоря в своем дневнике о Е. В. Салтыковой, называет ее «матушка Гусыня» и утверждает, что ее «ничто так не подавляет и не смущает, как торжественная глупость, вроде глупости мамаши Салтыковой». Это не мешало княгине быть доброй (но не особенно счастливой) женщиной; сама же Тютчева, описывая свое первое появление при дворе в качестве фрейлины, отмечает, что именно Салтыкова была с ней очень приветлива и добра.
В своем имении на реке Охте (теперь о нем напоминает лишь расположенная неподалеку Салтыковская дорога) набожная Екатерина Васильевна основала небольшую богадельню для бедных женщин и выстроила при ней в 1850 году по проекту архитектора В. П. Львова каменную церковь во имя святой Екатерины, своей небесной покровительницы. На содержание богадельни Е. В. Салтыкова завещала особый капитал и была погребена в склепе под храмом. Полуразрушенную церковь в 1960-х годах снесли, и от находившихся там захоронений не осталось и следа.
Дом на набережной достался по завещанию внучатой племяннице покойной, княжне Екатерине Григорьевне Гагариной, которой в ту пору исполнилось всего восемнадцать лет. (Интересно, что по отцу она приходилась также внучатой племянницей С. П. Свечиной.) Ее отец, вице-президент Академии художеств Г. Г. Гагарин, первым браком был женат на княжне Анне Николаевне Долгоруковой, скончавшейся в 1845 году в родах, при самом появлении на свет маленькой Кати.
Е. Г. Гагарина
Впоследствии Екатерина Григорьевна вышла замуж за лейтенанта флота Павла Сергеевича Муханова. Думается, что выбор дочери был по душе ее отцу, которого роднила с будущим зятем общая страсть к рисованию. Подобно Гагарину, оставившему множество зарисовок, сделанных во время путешествий в Грецию и Турцию, Павел Муханов, участвовавший в плавании в далекую Японию, издал позднее альбом своих литографированных рисунков под названием «Воспоминания о Японии».
Кроме того, один из «толстых» журналов опубликовал по горячим следам очень интересные письма П. С. Муханова из Японии за 1858–1859 годы, озаглавленные «Дневник гардемарина на фрегате «Аскольд». Написаны они с удивительной для девятнадцатилетнего юноши наблюдательностью и, я бы сказал, литературной сноровкой.
В ноябре 1867 года в недавно перестроенном доме Гагариной нанял квартиру вернувшийся с женой из-за границы известный поэт и драматург граф А. К. Толстой. Супруги решили провести зимний сезон в Петербурге. Для Алексея Константиновича это был период большой творческой активности: он заканчивал работу над трагедией «Царь Федор Иоаннович», а затем, готовясь к постановке на сцене, читал ее перед специально приглашенными гостями, среди которых были представители разных родов искусства – писатели, актеры, композиторы.
