Книга История петербургских особняков. Дома и люди, страница 30. Автор книги Анатолий Иванов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История петербургских особняков. Дома и люди»

Cтраница 30

В феврале 1857 года П. А. Шувалова, попутно ознакомившегося с устройством парижской полиции, назначают исправляющим должность петербургского обер-полицмейстера, а в декабре утверждают в ней, и он с жаром принимается, по выражению одного из современников, «за обновление прежних кулачных и взяточнических порядков». Светски образованный и любезный граф на первых порах очаровывает не привыкших к тонкому обращению подчиненных, делавших вид, что от души сочувствуют желанию начальника поднять весьма невысокий престиж столичной полиции.


История петербургских особняков. Дома и люди

П. А. Шувалов


Новый обер-полицмейстер распорядился поменять местами четные и нечетные номерные знаки на домах, добился переименования улиц с одинаковыми названиями… и на этом его преобразовательская деятельность закончилась. Спустя пару лет пыл его, как водится, поостыл, и дела пошли своим чередом.

А тут, кстати, в ноябре 1860-го подоспело и новое назначение – директором департамента Министерства внутренних дел. Граф сразу же примкнул к группе не приемлющих отмену крепостного права во главе с небезызвестным князем А. С. Меншиковым, В. В. Долгоруковым и его собственным родителем – А. П. Шуваловым. Вскоре Петр Андреевич занял важный пост начальника штаба корпуса жандармов и управляющего Третьим отделением. Через три года, в 1864 году, он назначается генерал-губернатором в прибалтийские губернии, но, не успев толком освоиться с новой должностью, неожиданно призывается к государю, который поручает ему пост шефа Третьего отделения вместо князя В. А. Долгорукова, допустившего выстрел Каракозова.

Это был пик шуваловского могущества: по причине большого влияния, оказываемого им на царя, Шувалов играл роль «ближнего боярина», его часто сравнивали с Аракчеевым и даже называли Петром IV. В ту пору Петр Андреевич, пользуясь неограниченным доверием Александра II, употреблял все силы к тому, чтобы воспрепятствовать проводимым тогда реформам. Собрав вокруг себя единомышленников, среди коих особенно выделялись: министр юстиции – «добрейший, благороднейший, но малоумелый граф Пален», министр просвещения – «трудолюбивый и желчный граф Толстой» и министр путей сообщения – «малотолковый, мало-правдивый граф Бобринский», шеф Третьего отделения ринулся в бой.

Но, взвалив на себя непосильную ношу борьбы с нараставшим «либерализмом» русского общества, графская четверка надорвалась и, опостылев всем, разбрелась в разные стороны. По мнению отнюдь не либерала и к тому же друга Шувалова – государственного секретаря А. А. Половцова, эти люди «опошлили и сделали ненавистным то, что величалось консерватизмом».

Постепенно значение П. А. Шувалова уменьшается; в 1874 году царь подыскивает ему новый пост – чрезвычайного полномочного посла в Англии, где, как говорят, его всегда легко вводили в заблуждение, и он обыкновенно последним узнавал то, что должен был бы знать первым. Неудачные действия графа во время русско-турецкой войны и при последующем заключении мира вызвали в его адрес множество нареканий. Утверждали, что своей недальновидностью он свел на нет все, что с таким трудом завоевано и закреплено в положениях Сан-Стефанского мирного договора.

Так это или нет – судить не берусь, тем более что у Шувалова имелись свои оправдания, также не лишенные убедительности. Вероятно, наиболее справедливым можно считать суждение о графе его друга и доброжелателя Половцова: «Его неприготовленность, легкомыслие, бесцеремонность в обращении с мыслями и быстрота в ведении дел лишили его деятельность той доли пользы, на которую выдающиеся его способности могли давать право надеяться».

Закончив дипломатическую службу, Петр Андреевич поселился в известном нам особняке на Миллионной, терзаемый жестокими ушными нарывами и своей не в меру бойкой и честолюбивой супругой. Хорошо знавший ее князь П. В. Долгоруков отзывается о ней как о женщине «ума ограниченного, самонадеянности невероятной, чванной, мелко самолюбивой, сварливой». Все это, вместе взятое, и свело его в могилу. Последние годы жизни П. А. Шувалов находил единственное утешение в частых вылазках на охоту, где изливал душу в доверительных беседах с друзьями, часто повторяя: «Меня использовали в незрелом состоянии и отбросили, когда я созрел…»

Последним владельцем дома стал граф Н. П. Ферзен, генерал-майор свиты, сын того самого обер-егермейстера, что намеренно или нет застрелил на охоте своего коллегу по придворной службе В. Я. Скарятина. В молодости граф воплощал в себе идеальный тип прибалтийского аристократа – высокого роста, с военной, абсолютно прямой осанкой и «аполлоническим» сложением. Таким он запомнился юному Шуре Бенуа, когда посещал его брата Николая, с которым дружил.

Купив участок, Ферзен с немецкой практичностью постарался извлечь из него максимальную выгоду: расширил и надстроил четвертым этажом угловой флигель, выходящий на Миллионную, поглотивший старинный двухэтажный особнячок, а со стороны Мойки соорудил огромный доходный дом, приносивший, надо полагать, немалые барыши. Со временем ложноклассический фасад на углу Зимней канавки и Миллионной стал приниматься некоторыми историками архитектуры за сохранившееся творение В. П. Стасова и в некоторых изданиях даже пополнил список его работ, а Петербург обогатился еще одной легендой!


История петербургских особняков. Дома и люди
Дом Гоголя – культурный центр
(Дом № 17 по Малой Морской улице)
История петербургских особняков. Дома и люди

Когда-то Малая Морская звалась Большой Луговой, потому что выходила на Адмиралтейский луг и имела лишь одну, нынешнюю четную сторону; другая появилась позднее – уже в 1760-х. Памятниками той эпохи остаются два дома – № 5 и 17. Первый из них примыкает к бывшему банку Вавельберга, где теперь кассы Аэрофлота. Он был надстроен, но три нижних этажа во многом сохранили тот вид, какой имели двести с лишним лет назад. Интересна история застройки этого квартала.

В декабре 1762 года по именному указу Екатерины II учреждается Комиссия о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы. Одной из главных ее целей было «привести город… в такой порядок и состояние и придать оному такое великолепие, какое столичному городу пространственного государства прилично».

Комиссия под руководством архитектора Алексея Квасова разработала проект планировки города, который, в частности, предусматривал застройку «погорелых мест» в двух кварталах перед Адмиралтейством. 27 апреля 1766 года были утверждены два «примерных фасада» для рядовой застройки Адмиралтейской части, «в два этажа сверх погребов». Автором этих проектов считается тот же Алексей Квасов.

Иное мнение относительно их авторства высказывает известный историк искусства Якоб Штелин. В своих «Воспоминаниях об архитектуре в России» он пишет: «В 1766 году… были заложены первые дома на до сих пор пустовавшем Адмиралтейском лугу и осенью уже частично подведены под крышу. Как желающим были указаны места для постройки, так же им были предписаны фасады домов. Тогда сплошь да рядом говорили, что господин президент канцелярии придворного строительства генерал-лейтенант Бецкой заказал в Париже рисунок этого фасада, как будто никто кроме его парижского архитектора не мог выдумать эту глупость бессмысленно высоких въездных арок и разорванных из-за этого лучших этажей и анфилад комнат».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация