Книга История петербургских особняков. Дома и люди, страница 53. Автор книги Анатолий Иванов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История петербургских особняков. Дома и люди»

Cтраница 53

История петербургских особняков. Дома и люди

Дом № 7 по набережной Фонтанки. Современное фото


Однако пусть вас не вводят в заблуждение сравнительно новые фасады: дом стар – ему уже за двести. Точная дата его постройки определяется на основании архивной закладной: из нее следует, что в июне 1786 года граф А. И. Воронцов купил у купца Крапивина «порозжее место» и спустя несколько месяцев возвел на нем каменный дом, заложенный им за 3 тысячи рублей. Скорее всего, к тому времени граф успел закончить его лишь вчерне. Но вот в 1787-м он снова закладывает свою недвижимость, на этот раз уже за 11 тысяч. По-видимому, дом был готов и хозяин успел вселиться в него с женой и четырьмя дочерьми, младшей из которых едва исполнился год.


История петербургских особняков. Дома и люди

А. И. Воронцов


Немного обжившись на новом месте, Воронцов заказывает художнику Д. Г. Левицкому портреты всех членов семейства, призванные украсить стены его жилища. Ныне эти портреты хранятся в Русском музее.

Артемий Иванович Воронцов (1748–1813) приходился родным внуком кабинет-министру Волынскому, кончившему жизнь на плахе во времена бироновщины; свое имя Воронцов получил в честь деда. Среди его ближайших родственников люди, хорошо известные в русской истории: канцлер М. И. Воронцов (дядя), княгиня Е. Р. Дашкова (двоюродная сестра) и т. д. Он был сыном младшего из братьев Воронцовых, активно способствовавших возведению на трон «дщери Петровой». Впрочем, его собственная служба началась в Конной гвардии уже при другой императрице, Екатерине II, а при Александре I завершилась в чине действительного тайного советника, в должности сенатора и в звании камергера. Вполне благополучная карьера, как бы заранее обеспеченная происхождением, придворными и родственными связями, наконец, богатством.

Правда, на закате дней своих Артемий Иванович разорился, так что его младшая дочь вынуждена была ради спасения семьи выйти замуж за сына богатого откупщика Тимофеева.

В молодых летах А. И. Воронцов отличался в фехтовании и верховой езде, был строен, высок и статен, имел густые вьющиеся кудри, которые отпускал длиннее, чем тогда носили. До самой старости он не терял бодрости духа и казался свежим не по возрасту. Граф был не чужд литературе: ему принадлежат ряд недурных переводов с французского и латинского языков, в частности «Диссертация о вернейшем способе, каким в Северной Америке первые жители поселились», где доказывалось происхождение их от викингов.

Он дружил с такими людьми, как В. В. Капнист, П. Л. Вельяминов, Н. А. Львов; последний отстроил для Воронцова в середине 1790-х годов его подмосковную усадьбу Вороново, куда тот и переселился, продав петербургский дом графине П. А. Потемкиной (1763–1816).

Прасковья Андреевна – одна из первых петербургских красавиц, дочь директора Академии художеств А. О. Закревского – была замужем за графом П. С. Потемкиным (1743–1796), троюродным братом всесильного фаворита. Павел Сергеевич начал службу в Семеновском полку, участвовал в первой русско-турецкой войне, где получил боевую награду – орден Святого Георгия 4-й степени. Благодаря брату 1 января 1772 года он был пожалован камер-юнкером (в то время редкая честь!) и произведен в гвардии капитаны, а еще через год – в бригадиры. Его храбрость отметила сама императрица: особенно отличился П. С. Потемкин при подавлении пугачевского бунта. Интересно, что именно по его представлению от 15 января 1775 года Екатерина II, чтобы стереть всякую память о бунтовщиках, переименовала бывший Яик в Урал.

В дальнейшем военная и дипломатическая карьера Павла Сергеевича шла не менее успешно: в 1783 году он сыграл важную роль в подготовке договора о принятии карталинского и кахетинского царя Ираклия в российское подданство, участвовал в его подписании и получил за это Владимирскую ленту. Вскоре последовало назначение на высокий пост генерал-губернатора Саратовского и Кавказского во вновь образованном наместничестве, затем – участие во второй русско-турецкой кампании, награждение Георгием 2-й степени, которого удостаивались немногие. И, наконец, за удачные действия при разгроме польского восстания под предводительством Т. Костюшко. Павел Сергеевич Потемкин получил чин генерал-аншефа, а 1 января 1795 года возведен в графское достоинство.

Пик карьеры был достигнут. Теперь, казалось бы, можно и отдохнуть, вернуться к литературным занятиям, в чем П. Потемкин смолоду преуспел. По словам патриарха русской сцены И. А. Дмитревского, «это был человек с большим талантом, и если б не посвятил всего себя военной службе, то был бы отличным писателем… Павел Сергеевич Потемкин… хотел отличиться не одною храбростью и мужеством на войне, но и мирными подвигами в тиши кабинета».

Но рок судил иначе. В январе 1796 года по столице разнесся странный слух о привлечении бывшего любимца фортуны к суду по обвинению в ограблении и умерщвлении десять лет тому назад персидского принца, искавшего спасения на русском военном судне от преследований своего брата.

Потемкин берется за перо и пишет стихотворение «Глас невинности», где пытается защитить себя от несправедливых обвинений. Но это не помогает. У императрицы свой расчет: в политические интересы России входило оказать поддержку и покровительство брату убитого принца, Муртазе-Кули-хану, укрывшемуся в свое время в Астрахани и жившему там до 1796 года, пока не настал его час. Ради дружбы с претендентом на шахский трон Екатерина решила пожертвовать П. С. Потемкиным, который, как потом оказалось, не был повинен в свершившемся преступлении.

Не выдержав удара, Павел Сергеевич заболел горячкой, закончившейся его смертью 29 марта того же года. Молва, впрочем, утверждала, что он принял яд, чтобы избежать наказания; рассказывали также, будто бы сама государыня прислала ему рескрипт с одним-единственным словом – «умри», но все это не более чем слухи.

После П. С. Потемкина остались двое сыновей; старший, Григорий, названный так в честь благодетеля семейства, впоследствии погиб под Бородином, а младший, Сергей, унаследовав писательские наклонности отца, рано вышел в отставку и посвятил себя литературе. Он сделался членом «Беседы любителей русского слова» и публиковал свои стихи и переводы.

Оба брата-погодка учились в пансионе аббата Николя, откуда вышло немало известных в будущем людей. Младший не отличался примерным поведением и славился безудержной расточительностью: еще мальчиком он имел уже тысяч двадцать долгу разносчикам. Один из его товарищей вспоминал: «Так как Сергей Павлович был ужасный мот, а мать ему денег не давала, то он выдавал векселя, иногда в несколько тысяч рублей, и получал вместо денег за них маски, стеклянные глаза, перчатки на одну руку и тому подобные вещи, которые тут же купцы и брали у него назад за бесценок. Получив таким образом за них некоторую сумму денег, Потемкин давал пир горой, на который обыкновенно были приглашаемы и литераторы, так как он сам любил заниматься стихотворством… Не раз мне случалось мирить С. П. Потемкина с его матерью. Она была женщина взбалмошная и безнравственная, имела много связей…»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация