Савва Яковлев
По жадности и недомыслию Савва Яковлев вздумал пренебречь «популярностью в массах», оберегая свой карман от непроизводительных, по его мнению, трат, за что и поплатился. Так, в счастливый день восшествия на престол государыни Екатерины II он отказался даром поить народ в принадлежавших ему кабаках, чем вызвал против себя бурю негодования – и не одних простолюдинов. Говорят, императрица пожаловала скаредному откупщику пудовую чугунную медаль на шею, а поэт Державин выразил свое порицание специально написанной одой «К Скопихину».
Дом С. Яковлева. Чертеж из коллекции Берхгольца. 1740-е гг.
В дальнейшем Савва попытался исправить ошибку: занимался благотворительностью, жертвовал на храмы, отливал многопудовые колокола, но не мог смирить крутой, далеко не христианский нрав свой, проявлявшийся во многих скандальных историях с избиениями, сажанием на цепь и прочими издевательствами над маленькими людьми. За это народная нелюбовь преследовала его и после смерти: на роскошном надгробном памятнике богача в Александро-Невской лавре вскоре появилась надпись: «Пожил, поворовал Савва, – конец и Богу слава!»
А теперь обратимся к домам Яковлева; они долгое время замыкали ряд жилых строений по нынешней четной стороне Невского проспекта до Аничкова моста. К 1753 году он продал их елизаветинскому фавориту И. И. Шувалову, ставшему вследствие этого хозяином огромного участка между Садовой, Малой Садовой, Итальянской и Невским.
На месте небольшого, в восемь окон по фасаду, домика вырос внушительный флигель великолепного Шуваловского дворца (дом № 54), законченного С. И. Чевакинским годом позже. А рядом с ним, на правах бедного родственника, приютились девятиоконные угловые палаты, простоявшие в неизменном виде до конца 1780-х. Правда, бедными они могли показаться лишь в сравнении с расположенным неподалеку дворцом, зато мало чем отличались от прочей застройки «знатных» улиц – Большой и Малой Морских, Миллионной, набережной Мойки.
Петербург рос, отодвигая прежние границы; теперь уже владения И. И. Шувалова и графа А. Г. Разумовского не выглядели чуть ли не загородными поместьями, оказавшись гораздо ближе к центру столицы. Находилось немало охотников приобрести жилье и на Невской перспективе, мало-помалу приобретавшей значение важнейшей магистрали.
Июньский переворот 1762 года, приведший к власти Екатерину II, поставил крест на былом значении И. И. Шувалова. По неясным до сих пор причинам новая императрица резко переменила отношение к бывшему другу и союзнику, его она в одном из писем к С. Понятовскому называет «самым низким и подлым из людей».
И. И. Шувалов
В 1763 году ему предлагается на три года уехать за границу. Поскольку это было предложением, от которого не отказываются, Ивану Ивановичу пришлось срочно распродавать свое имущество; он даже просит государыню купить один из его домов и часть картин за 12 тысяч рублей «ввиду крайней его нужды». Императрица отказалась от покупки, и Шувалов, чье пребывание за границей растянулось на целых десять лет, вынужден был давать многократные объявления о продаже через «Санкт-Петербургские ведомости».
В марте 1766 года отставной канцлер граф М. И. Воронцов обратился к Шувалову, находившемуся в ту пору в чужих краях, с таким письмом: «Милостивый государь мой, Иван Иванович! Уведомясь, что ваше превосходительство здешние дворы продавать изволите, Анна Карловна (жена графа. – А. И.) желает купить один из маленьких ваших дворов, а именно наугольной, которой вы от Саввы Яковлева купили. Мы оба просим вас объявить цену оному двору и буде в состоянии найдемся по назначенной цене купить, то и купчая совершена быть может с тем, кого вы уполномочить изволите».
Ко времени написания этого письма Воронцов, чьи финансовые дела из-за многочисленных долгов находились не в лучшем положении, начал тяготиться постоянными гостями, наносившими частыми визитами ощутимый убыток хозяину. Добавлю, что в ту пору граф еще проживал в уже не принадлежавшем ему великолепном дворце на Садовой, там, где теперь Суворовское училище.
В. С. Садовников. Панорама Невского проспекта. Фрагмент. 1830-е гг. Дом № 52 по Невскому проспекту
Однако сделка не состоялась; возможно, Шувалов предпочел оставить дом за сестрой, княгиней П. И. Голицыной, подолгу в нем жившей, а может быть, Воронцова не устроила назначенная цена. Так или иначе, канцлер охладел к своей затее и перебрался в Москву, где вскоре скончался. Княгиня же Голицына (ей фактически и принадлежал дом) через десять лет вновь сделала попытку его продать, но из этого тоже ничего не вышло. Только в 1780 году он был продан самим И. И. Шуваловым за 19 тысяч рублей – обычная тогдашняя цена небольшого, хорошо обставленного дома на одной из лучших улиц Петербурга. За прошедшие сорок лет он изменился мало, по крайней мере снаружи: одноэтажный, на подвалах, в успевшем уже устареть незатейливом стиле аннинского барокко.
Таким получил его новый владелец – доктор Иван Зоммер, и таким он оставался до самой его смерти. В 1787 году вдова покойного, вышедшая вторично замуж за придворного хирурга И. Ф. Бека, пожелала расстаться с участком, уступив его супруге генерал-поручика М. С. Бороздина – Настасье Андреевне. Генеральша переделала неказистое здание, расширив его вправо, повысив на два этажа и придав ему строгий классический облик, запечатленный на «Панораме Невского проспекта» 1830-х годов В. С. Садовникова. Чтобы покрыть издержки, Бороздины сдали нижний этаж под торговые помещения, а парадный зал – в аренду заезжему паноптикуму.
В декабре 1792 года «Санкт-Петербургские ведомости» оповестили горожан о дотоле невиданном зрелище: «В доме генерала Бороздина на Невском проспекте под № 766, в большом зале имеются для зрения более 50 фигур, сделанные из воску господами Морелем и Гереном, недавно приехавшими французскими художниками. Оные фигуры представляют разных знатных особ в натуральной величине и приличной одежде… За вход платить будут в первом месте по 1 рублю, а во втором по 50 копеек».
Можно предположить, что художники бежали из революционной Франции, счастливо ускользнув от гильотины; по крайне мере, показываемые ими персоны, среди которых почетное место занимали римский папа Пий VI и семь царствующих государей, говорят об их роялистских симпатиях. Через три месяца интерес зрителей поубавился; соответственно пали и цены до 25 и 10 копеек, а вскоре паноптикум переехал в другое место.
