Некогда на его месте стоял зеленый деревянный домишко серебряника Трофимова, где – знаменательное совпадение! – еще ребенком проживал с родителями будущий соиздатель «Северной пчелы» и светоч отечественной журналистики Н. И. Греч. В начале 1810-х участок с ветхим строением приобрел купец Антон Шемякин, снес его и возвел трехэтажный каменный дом. Он отчетливо виден на акварельном рисунке М. Н. Воробьева, относящемся к 1814 году, и показан на детальном плане Петербурга, составленном под руководством А. Бетанкура в 1819-м.
Шемякин владел домом до марта 1830 года, после чего продал его за 162 тысячи рублей генерал-адъютанту Ивану Онуфриевичу Сухозанету. Широкой публике о нем, в лучшем случае, известно лишь то, что он – один из героев Отечественной войны с Наполеоном и что был заядлым картежником, – вот, пожалуй, и все. А между тем генерал, долгое время управлявший Военной академией и заведовавший, по сути дела, всеми военно-учебными заведениями, – характерная и типическая фигура николаевского царствования и, несомненно, заслуживает большего внимания.
Он был женат на княжне Е. А. Белосельской; очевидно, особняк, расположенный напротив ее родительского дома, супруги выбрали не случайно. Удачная женитьба принесла Ивану Онуфриевичу богатство и связи с лучшими аристократическими фамилиями. Собственное же его происхождение, по выражению классика, «темно и скромно». Сын бедного обрусевшего шляхтича из медвежьего уголка Витебской губернии, отданный на казенное воспитание в Артиллерийский и инженерный (впоследствии Второй кадетский) корпус, Сухозанет прошел в юности тот же тернистый путь, что и его старший коллега и будущий начальник Аракчеев, выпускник того же учебного заведения. В их взглядах и характерах имелось много общего: слепое, беспрекословное подчинение воле старших как высшая добродетель, обожествление дисциплины и чинопочитания, полнейшее презрение к таким «пустякам», как человеческое достоинство, и вследствие этого – крайнее бессердечие и жестокость.
С таким запасом жизненных правил начал юный прапорщик свою военную карьеру. Он участвовал в кампании 1807 года, где получил несколько ранений, а после ее окончания, произведенный в поручики, был переведен в лейб-гвардии Артиллерийский батальон и назначен адъютантом к инспектору конной артиллерии генерал-майору князю Л. М. Яшвилю (родом грузину).
И. О. Сухозанет
Возможно, именно субординация заставила Сухозанета подчиниться противоестественным наклонностям начальника, что сильно повредило репутации молодого офицера, но зато обеспечило ему быстрое и беспрепятственное продвижение по службе. К 1812 году, всего через восемь лет после окончания учебы, Иван Онуфриевич уже достигает генеральского чина. Большую часть Отечественной войны он провел в разных должностях при том же Л. М. Яшвиле, командовавшем артиллерией в корпусе Витгенштейна, отличился в битве под Полоцком и позднее, уже во время заграничных походов, под Лейпцигом.
В 1819 году И. О. Сухозанет назначается начальником артиллерии Гвардейского корпуса и в этом качестве участвует в подавлении восстания декабристов, о чем подробно повествует в своих воспоминаниях. Николай I долго колебался, не решаясь применять артиллерию против мятежников, но после бесплодных попыток убедить их разойтись пушки все же были пущены в ход.
Вот что рассказывает об этом сам Сухозанет: «Всего было сделано 4 выстрела картечью, один за одним, прямо в колонны – орудия наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое… Государь уехал во дворец, не желая видеть этого плачевного зрелища; а я, придвинув орудия к углу Сената, видел, смеха и жалости достойное, бегство толпы вдоль Английской набережной. Некоторые стремглав бросались через парапет в Неву, куда они падали в глубокий снег, как на перину, а многие даже не вставали. Я приказал заряженным орудиям картечью выстрелить вверх, а потом, для страха, сделал по одному выстрелу с каждого орудия ядрами, также вверх, вдоль Невы, приказав наводить левее горного корпуса. Этим действие артиллерии совершенно окончилось».
Для Сухозанета бегство безоружной толпы от картечных выстрелов всего лишь «смеха и жалости достойное» зрелище, причем в большей степени – смеха, слово «жалость» добавлено просто из приличия. А вот что по этому поводу пишет другой свидетель тех же событий, граф Ф. П. Толстой: «Сухозанет… отдал приказ пустить из орудий картечью по Неве, по нескольким десяткам возмутившихся солдат, бросившихся бежать прямо на Васильевский остров, и пустить рикошетом ядро в длину Галерной улицы, наполненной не одною сотней разного звания и пола зрителей, между тем как преступников побежало туда не более десятка, и пущенное Сухозанетом ядро, не задев ни одного из преступных, было виною смерти не одного невинного, а многие пострадали от ран».
С того памятного дня генерал входит в полное доверие к новому государю и пользуется его неизменной благосклонностью: за верность своей особе император мог простить многое. Затем последовало участие в русско-турецкой войне 1828–1829 годов и новые чины и отличия. В промежутке между описанными событиями Иван Онуфриевич вступает в брак с богатой княжной Белосельской, по достоинству оценившей его верность престолу. Перед ним открываются двери лучших домов, фортуна балует своего любимца, он покупает дорогой особняк на Невском проспекте и готовится задавать там пышные балы… Но тут вспыхивает восстание в Польше, и в одном из первых же сражений в начале 1831 года Сухозанету ядром отрывает правую ногу ниже колена.
Со строевой службой покончено навсегда. Однако царь не забывает своего преданного слугу. После недолгого пребывания генерала в должностях главноуправляющего Артиллерийским училищем и председателя Артиллерийского комитета он поручает ему в 1833 году заведование всеми сухопутными кадетскими корпусами, а также новоучрежденной Военной академией.
Назначение Сухозанета вызвало недовольство в обществе, но, поскольку время было тихое и безгласное, все покорно смолчали, вдоволь посудачив и похихикав в гостиных. Общее настроение отразил в своем дневнике А. С. Пушкин, записавший весьма удачный каламбур В. В. Энгельгардта: «Это, вероятно, для того, чтобы дать сим заведениям другой оборот» (запись от 27 ноября 1833 года). Но, как видно, толки не прекращались, и спустя два дня поэт снова возвращается к затронутой теме, выразив на сей раз и свое собственное мнение: «Три вещи осуждаются вообще – и по справедливости: 1) выбор Сухозанета, человека запятнанного, вышедшего в люди через Яшвиля – педераста и отъявленного игрока… Государь видел в нем только изувеченного воина и назначил ему важнейший пост в государстве как спокойное местечко в доме инвалидов».
Какую память оставил по себе И. О. Сухозанет в качестве педагога – мы еще увидим. А сейчас несколько слов о его подвигах за игорным столом. Если примета относительно везения в картах справедлива, то Ивана Онуфриевича можно считать величайшим неудачником в любви: он выигрывал баснословные суммы, игра стала для него вторым призванием. Начальник Третьего отделения Л. В. Дубельт лаконично, как о чем-то привычном, отмечает в дневнике, что «Сухозанет в Английском клубе выиграл у А. И. Сабурова 60 т. руб. серебром», воздерживаясь от комментариев (запись от 13 ноября 1851 года). А ведь деньги по тем временам громадные!
