Дом, как и участок, где он расположен, некогда принадлежал Преображенскому полку, поэтому точную дату его постройки определить довольно трудно. На сенатском атласе Санкт-Петербурга 1798 года он уже показан и имеет почти те же очертания, что и на позднейших планах. Говорю «почти», потому что различия все же есть, да это и неудивительно. Когда император Павел задумал перевести преображенцев на новые квартиры, поближе к Зимнему дворцу, казенные полковые здания стали распродаваться частным владельцам, и те, как правило, перестраивали их, приспосабливая к новому назначению.
4 декабря 1797 года «Санкт-Петербургские ведомости» оповестили жителей столицы о начале распродажи: «Состоящие в лейб-гвардии Преображенском полку казенные домы… и по всему полку все Офицерские казенные дома и с землею, оными домами занимаемою, будут продаваться с публичного торгу будущего 1798 года Генваря с 10 дня каждой день, выключая праздников, по полудни от 3 до 6 часов, о чем чрез сие объявляется всем желающим покупать, кои могут заблаговременно осматривать оные все дома».
Тогда же пошел с молотка и рассматриваемый нами участок на углу Литейного, перешедший в частные руки. О том, чьи это были руки, и о новом владельце дома мы узнаем из «Записок» Н. И. Греча. Описывая мытарства своего родителя в поисках места службы, он рассказывает: «Батюшка искал… при помощи Безака, и, наконец, обещали ему должность вице-президента Юстиц-коллегии. Указ о том был подписан всеми сенаторами, кроме одного графа Александра Романовича Воронцова. В сентябре 1802 года последовало учреждение министерств. Беклешов был уволен, а с ним вышел и Безак. Совместник (то есть соперник, соискатель. – А. И.) отца моего, помнится, Тересберн, успел склонить на свою сторону Воронцова посредством кривого Петра Ивановича
[17] Новосильцева, которому уступил за это дом свой (ныне графа Орлова-Денисова, на углу Литейного проспекта и Пантелеймоновской улицы. – А. И.), и определение было переменено».
То, что нам известно о нравственных качествах П. И. Новосильцева из других источников, делает сообщение Греча заслуживающим доверия. Жизненный путь Петра Ивановича был труден и тернист. Сын мценского мещанина, за плутни наказанного кнутом и сосланного в Сибирь, откуда он вернулся офицером, Новосильцев начал службу простым канцеляристом, но благодаря своим талантам, а главное – покровительству Г. Г. Орлова, сумел «выйти в люди». Весьма способствовал этому и его брак с Е. А. Торсуковой; брат ее, Ардальон, был женат на племяннице хорошо нам знакомой М. С. Перекусихиной.
При своем вступлении на престол Павел пожаловал Новосильцева в тайные советники и сенаторы, а закончил тот свою карьеру действительным тайным советником и кавалером ордена Святого Александра Невского. Занимая различные должности, Петр Иванович всегда умел блюсти собственные интересы, не забывая в то же время и о казенных. Вигель так пишет о нем: «Нельзя было не полюбить г. Новосильцева за его редкий ум и необыкновенные дарования: они кривому подьячему открыли путь до степени государственного человека… Я помню, с каким удовольствием говорил мой отец об уме друга своего, Петра Ивановича; о других качествах его он слова не говорил, пусть и мне позволят в сем случае последовать его примеру».
П. И. Новосильцев
Хотя не вызывает сомнений, что подразумевал Греч под словом «уступил» дом, Петру Ивановичу явно и самому пришлось немало в него вложить. Согласно «Табели, означающей полупроцентный сбор в доход городу», составленной в 1804 году, участок Новосильцева оценивался в 36 тысяч рублей, что по тем временам считалось для двухэтажного особняка суммой более чем солидной. Судя по всему, новый владелец успел к тому времени перестроить и улучшить его. Как бы там ни было, долго пользоваться новым жилищем ему не пришлось. Вскоре он умирает, и дом переходит к его вдове, Е. А. Новосильцевой (1755–1842), матери шестерых сыновей.
Как и покойный муж, Екатерина Александровна отличалась умом, в чем не отказывают ей все, без исключения, мемуаристы, а тот же Вигель добавляет к этому, что «не было ничего страшнее ее взгляда и голоса и ничего добрее ее сердца». Дожив до глубокой старости, Е. А. Новосильцева пользовалась большим уважением в обществе: самые высокопоставленные особы относились к ней с подчеркнутым почтением, а она, обращаясь к ним, говорила «ты, батюшка…». Такой, «с весьма серьезным лицом, украшенным огромною на щеке бородавкою», запомнил ее четырнадцатилетний А. А. Фет. Впрочем, к тому времени Новосильцева уже давно продала дом на Литейной и купила другой, на Миллионной.
Е. А. Новосильцева
Как обычно, продаже предшествовало объявление в газете, появившееся в начале 1814 года: «Продается по большой Литейной улице каменный, двухэтажный, прочно выстроенный дом под № 389, на 18 саженях длинника и 38 поперечника, с флигелем для служителей, при том два ледника, два погреба, две кладовые и анбар для хлеба, все сие каменное и крытое железом, да две конюшни о шестнадцати стойлах и четыре сарая с большим двором и другим, для поклажи дров». Нелишним будет отметить, что в ту пору участок был больше, чем теперь; на том месте, где сейчас стоит школа, построенная в 1930-х годах, находились каменные флигели и службы.
Года два подходящих покупателей не находилось, но в конце концов таковой отыскался: Яков Дмитриевич Ланской – брат фаворита императрицы Екатерины. Несмотря на столь близкое родство с царицыным избранником, он не сумел сделать блестящей карьеры, дослужившись лишь до полковничьего чина. Тем не менее в семействе Якова Дмитриевича память о его покойном брате Александре благоговейно чтилась и была окружена неким культом: мраморный бюст «благодетеля» долгие годы хранился в семье Ланских, а после смерти родителя перешел к его старшей дочери Варваре Яковлевне Кайсаровой.
Единственный сын Якова Дмитриевича, служивший в лейб-гвардии Гусарском полку, был убит на дуэли спустя шесть дней после женитьбы, и таким образом эта ветвь рода Ланских по мужской линии прекратилась.
Решение поселиться в Литейной части, очевидно, было не случайным и объяснялось тем, что здесь же, неподалеку, проживали трое двоюродных братьев Я. Д. Ланского – Павел, Сергей и Степан, также владевшие собственными домами.
Яков Дмитриевич недолго прожил на новом месте: спустя несколько лет он скончался, завещав дом младшей дочери Елизавете, бывшей замужем за графом К. П. Сухтеленом; та в январе 1820-го продала его генерал-майорше Циммерман, а еще через два года он перешел к барону А. Г. Строганову (1795–1891), в то время еще только штабс-капитану, незадолго перед тем женившемуся на Н. В. Кочубей – предмете юношеского увлечения Пушкина.
Поначалу их семейная жизнь складывалась неудачно. По городу поползли упорные слухи о том, что молодожен учиняет «насилия» над супругой; причины несогласия назывались разные: одни говорили о запущенной болезни мужа, другие – о его непреодолимом влечении к старой театральной привязанности, а третьи утверждали, что всему виной взаимные претензии их семей.
