Новым владельцем дома стал граф Степан Федорович Апраксин, женатый на Елизавете Алексеевне, урожденной Безобразовой. С. Ф. Апраксин заслужил доверие и расположение императора Николая I, сохранив ему безоговорочную верность 14 декабря 1825 года. Кавалергардский полк, находившийся под его командованием, послушно атаковал восставших. За это граф удостоился чести быть постоянным партнером государя за карточным столом, где проявлял большую строптивость и однажды даже позволил себе сделать выговор монарху, сказав в сердцах: «Так играть, ваше величество, невозможно! Ничего нет удивительного, что вы постоянно проигрываете, а с вами и ваши партнеры».
Степан Федорович оказывал дружбу и покровительство молодому в то время художнику-портретисту П. Ф. Соколову, жившему в его доме на Моховой, был у него посаженым отцом на свадьбе с сестрой К. П. Брюллова и крестил их первенца.
Около 1825 года бельэтаж дома Апраксина нанимало семейство графа А. И. Соллогуба вместе с его тещей Е. А. Архаровой, женщиной весьма замечательной. Прекрасный словесный портрет бабушки оставил ее внук писатель В. А. Соллогуб; существует и не менее замечательный живописный портрет Екатерины Александровны кисти В. Л. Боровиковского.
Е. А. Архарова
О доме на Моховой В. А. Соллогуб пишет в своих воспоминаниях: «Удобства здесь было много: прекрасная домовая церковь, обширный сад, в котором мы играли… В квартире, между прочим, была и теплица для тропических растений, но тропических растений у бабушки не оказалось; купить их старушка, всегда расчетливая, не захотела, а со свойственным ей добродушием заметила своим знакомым, что они могли бы каждый поднести ей по «горшочку» зелени на новоселье. На другой же день оранжерея обратилась в цветущий сад».
В 1835 году Апраксины продали свой дом на Моховой поручику Сергею Ивановичу Мальцову (1809–1893). Сын крупного орловского помещика Ивана Акимовича Мальцова, владевшего, кроме того, чугунолитейным, стеклянным и хрустальным заводами, за которыми числилось 16 тысяч душ, Сергей Иванович с детства был знаком с заводской деятельностью, бытом и нуждами рабочих. Однако он не сразу отдался любимому делу, интересовавшему и манившему его.
При жизни отца Мальцов, как дворянин и богатый человек, должен был служить, и в 1829 году он поступает в Кавалергардский полк. Спустя четыре года он увольняется оттуда «по болезни» и в течение полутора лет путешествует за границей, где изучает заводское дело и пополняет свои знания в химии и математике.
В 1834 году он вновь поступает на службу, становится вскоре адъютантом принца П. Г. Ольденбургского, где и применяет на практике свою энергию и организаторские способности. Когда по инициативе принца учреждалось Училище правоведения, то составление устава и первоначальную организацию поручили Мальцову. Он же исправлял позднее должность директора училища.
Побывав за границей, Сергей Иванович сделался убежденным сторонником постройки в России железных дорог, хорошо понимая их огромное значение. При строительстве Николаевской железной дороги вначале предполагалось воспользоваться рельсами русского производства. С этой целью Мальцов составил компанию уральских заводчиков на поставку железа, в четыре месяца устроил завод в Петербурге и приспособил для тех же нужд свой собственный. Первые рельсы вышли превосходного качества, но затем заказ передали английской компании.
С. И. Мальцов
После смерти отца в 1853 году Сергей Иванович выходит в отставку и активно принимается за хозяйственную деятельность. Поселившись в своем имении Дятькове, он трудится на заводах как простой работник: встает вместе с рабочими и ложится позже всех; довольствуется самой скромной обстановкой и, вкладывая в дело миллионы, тратит также сотни тысяч на улучшение быта заводских.
Всю жизнь С. И. Мальцов учился, часто выезжая для этого за границу. Поначалу он выписывал оттуда хороших специалистов, но затем стал посылать учиться наиболее способных из своих мастеров. Благодаря этому на заводах Мальцова нередко делались изобретения, опережавшие страны с более развитой промышленностью. Там изготовлялись сложные паровые машины для петербургского Арсенала, был сделан первый русский винтовой двигатель; строились также пароходы, первые в России паровые молотилки и первая русская газовая мартеновская печь. Чугунное литье и хрусталь мальцовских заводов вызывали удивление у французских и бельгийских промышленников.
Когда во время железнодорожной горячки в России потребовался подвижной состав и миллионы рублей стали уплывать за границу, на вызов правительства откликнулся один Мальцов. Не останавливаясь перед затратами, он построил новые мастерские, печи Сименса для производства рессорной стали и обучил мастеров. В течение десяти лет он выпустил 12 тысяч вагонов и 400 паровозов на сумму 24 миллиона рублей.
Дом страхового общества «Россия». Фото 1900-х гг.
До 1875 года все огромное состояние Мальцова составляло его частную собственность. Однако, опасаясь, что в случае его смерти гигантское дело может распасться на мелкие части, он учреждает на паях «Мальцовское промышленное товарищество», оставаясь в течение восьми лет главным распорядителем делами.
В это же время он продает дом на Моховой своему бывшему начальнику принцу П. Г. Ольденбургскому, прославившемуся широкой благотворительной деятельностью. После смерти принца в 1881 году дом покупает потомственный почетный гражданин В. С. Корнилов, владелец известной фарфоровой фабрики.
Едва успев купить дом, новый владелец умирает. Наследники покойного фабриканта не пощадили великолепного здания и по неистребимой купеческой тяге к доходности и пышности решили перестроить его так, чтобы оно отвечало этим требованиям. В 1882 году архитектор А. Ф. Красовский составляет проект перестройки, и в результате получился добротный, но вполне заурядный дом с фасадом, выполненным по мотивам французского ренессанса.
Решетка при доме страхового общества «Россия». По проекту Л. Н. Бенуа. 1899 г.
Впрочем, при большом желании в новом здании все же можно разглядеть черты старого: сохранился ритм оконных и дверных проемов и ворот, остались даже пилястры, разумеется, другого рисунка. Однако дом стал гораздо выше, тяжеловеснее и, главное, совершенно утратил свой милый, старинный облик; переодетый в модные архитектурные одежды конца XIX века, он как-то сразу затерялся в толпе себе подобных.
