15. Рассвет нового дня
Как же приятно лежать рядом с ним, укрывшись одним на двоих одеялом, используя вместо подушки его грудь. Рукой перебирала гладила кожу, перебирала жесткие золотистые волоски. Рассматривала Рому в профиль. Любовалась им. И чувствовала горячую руку, расслабленно поглаживающую мою спину.
Он казался таким близким, что от осознания этого щемило где-то в груди.
— Рома, можно тебя спросить?
Он сразу напрягся. Какую из интересующих меня тем сейчас нельзя затрагивать? Хоть бы не ошибиться!
— Только не об аварии!
— Нет-нет, я и не думала, — (вру, конечно, но об этом не сейчас). — У меня два вопроса.
— Один хороший, а другой — плохой?
— Ну, это зависит от твоих ответов.
— Спрашивай!
— Скажи, а что говорят врачи по поводу твоих ног? У тебя есть шанс снова ходить?
— Да, но нужна операция.
— Почему ее не делают?
— Одну уже делали и она не дала результата. От второй я отказался.
— Почему?
Он сжал зубы и прикрыл глаза. Ясно, что этот вопрос ведет к аварии. Не ответит. Ладно, теперь мой личный пунктик, который как надоедливая муха, все время жужжит в мозгу.
— Второй вопрос. Кто такая Влада?
— Откуда ты о ней знаешь?
— Утром после кошмара ты ее звал.
— Правда? Думал, это была часть моего страшного сна.
Замолчал. Что, тоже запретная тема? Вот как тебя разговорить? Молчал долго, думала, что уже не ответит. Но вдруг заговорил.
— Влада до аварии была моей невестой. Хотели пожениться. Она сейчас живет в Германии. Я в тот день собирался к ней лететь… с сыном.
Не дыша слушала его, он так говорил… таким голосом, что было понятно, насколько тяжело даётся каждое слово. Но он говорил…
— А Вероника, моя бывшая жена, мама Вадима, хотела с нами увязаться. Она про Владу ничего не знала, думала, я сына просто отдыхать везу. Она, как раз, с очередным ухажером рассталась, и решила ко мне вернуться. Я, конечно, пытался от неё избавиться. Хотел довезти до квартиры, где она жила и высадить. И уже практически довез… Выехал на перекресток. На зеленый. Потом следователь приходил… действительно, на зеленый. А эта мразь… на красный летела, больше сотни точно… Он в правый бок машины моей врезался… с пассажирской стороны…
Я уже не хотела дальше слушать. Мне было больно и страшно. А каково ему? Но, наверное, его прошлое, как нарыв, прорвало именно сейчас. И он продолжал говорить, а я все также смотрела сбоку в его лицо. И видела слезинку, медленно катившуюся из уголка его глаза вниз по щеке. И плакала сама…
— Вероника погибла на месте. А Вадим… он еще жил, в больнице его пытались спасти. Но не смогли. А меня спасли. Ему пять лет всего лишь было. Я не защитил его. Я решил его везти с собой. Я не спас его, не среагировал вовремя… Я их убил.
Я вскочила, потому что слышать этот бред не было сил. Склонилась над его лицом, обхватила двумя ладонями и сказала:
— Ты что? Ты не виноват! Ты ни в чем не виноват! Так можно обвинить кого угодно, за уши вину притягивая!
— Это я слышу уже полгода от каждого, кто приходит сюда.
— Но это же — чистая правда!
— Ты ничего не понимаешь! Я его отец! Я был обязан защитить его! Спасти его! Хотя бы быть с ним рядом, когда он умирал!
Он собирался говорить что-то ещё, а я не понимала, как убедить его в очевидном, как заставить его понять или хотя бы просто замолчать. Пока не придумала способ. Единственный, который пришёл на ум.
Закрыла его рот поцелуем.
Думала, что он оттолкнет, отодвинется. Но он обхватил мое лицо ладонями и стал отвечать. И то, что задумывалось, как отвлекающий маневр очень быстро переросло в чистое удовольствие. Целовала, наслаждалась, возбуждалась снова. Только хотелось большего, чем просто поцелуй… Сама просунула язык в его рот, встретилась там с его языком, и от этого прикосновения возникло уже знакомое сладкое напряжение внизу живота. Сама не заметила, как начала ерзать, двигаться вдоль его тела. Зато острой радостью в голове отозвалось его вполне определенное движение навстречу, которое я явственно ощущала закинутой на его бедро ногой.
Целовала его до одури, или это уже он целовал? Пыталась поймать, прижать его язык зубами… Мне хотелось чего-то более грубого, сильного такого, чтобы из его головы (да, и из моей тоже) вышибло все переживания и страхи. И я знала, что делать.
Не отрываясь от его губ, перекинула ногу и легла на него сверху. Теперь еще приятнее тереться об него, особенно местечком, которое находится между ног… Он сдвинул мое тело чуть ниже, так, чтобы я касалась, двигалась по твердой плоти. Я приподнялась на руках и глядя в его глаза медленно скользнула по всей его длине своими влажными ноющими складочками.
В голове полная неразбериха! Посмотрела вниз, туда, где наши тела соприкасались. Его твердый, большой, темный от прилившей крови с блестящей головкой член — весь влажный от моих соков…
Рома, с напряженным, потемневшим лицом, приподнимает меня, тянет за бедра на себя.
— Нет… Я хочу сама!
Обхватила его рукой, приподнялась, приставила головку ко входу во влагалище. И медленно села на него, застонав от чувства наполненности внутри себя. Посмотрела на него. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал чуть приоткрытым ртом. Некоторое время просто сидела на нем, потом этого стало недостаточно. Попробовала двигаться, приподнимаясь на коленях. Он сжал ягодицы в ладонях и стал сам направлять, подталкивая, а потом возвращая назад. До тех пор, пока я сама не поняла, как… Пальцы Ромы погладили мой живот и спустились ниже, дотронулись до того места, где мы с ним соединялись, заставляя глухо застонать. Но когда он погладил чуть выше, потемнело в глазах.
— Алечка, наклонись! Поцелуй меня!
Но я была полностью сосредоточена на своих рваных, неловких движениях и не понимала, чего он от меня хочет.
— Аля, так будет лучше! Наклонись ко мне!
Пришлось подчиниться. Упала ему на грудь, чувствуя его член в себе совсем по-другому. Ах, вот оно что! Теперь при каждом моем движении, я трусь самым чувствительным местом о его тело! Целовать его не могла, просто прижалась своими губами к его рту и замерла, чувствуя, что еще немного… Еще пара таких… Он сам целовал. Обводил языком мой рот, кусал губы. А руками сжимал и гладил ягодицы, помогая поймать ритм, нужный нам обоим. Напряженные, ставшие твердыми, соски терлись о волоски на его груди, доставляя болезненное удовольствие, которое прорывалось громкими стонами. И все это вместе заставляло двигаться быстрее, быстрее, ногтями вцепившись в подушку под его головой, пока не почувствовала, как Рома громко застонав, кончил где-то глубоко. Мне же хватило всего несколько рваных движений, чтобы последовать за ним. Так и упала ему на грудь, уткнувшись носом в подушку за Роминым плечом.
