— Да, малышка!
Боже мой, от одного звука его голоса, от одного слова, готова лужицей на больничном полу растечься! Алька, держи себя в руках!
— Рома, я сегодня не приеду.
— Что случилось?
— Маме стало хуже. И ее нужно оперировать. В Москве. Ее там уже ждут. Нас с ней мой дядя отвезет послезавтра.
— Ты заедешь ко мне?
— Я постараюсь…
Сказать или нет? Зачем ему мои признания? Но в его голосе мне послышалась тоска.
— Рома?
— Да, Алечка, я слушаю тебя…
— Ромочка, я люблю тебя.
И отключилась. Вздохнула с каким-то облегчением, как будто с души сняли камень и шагнула в палату к маме.
Попыталась заснуть, но не могла. Мало того, что кровати все в палате были заняты, а сидя на стуле и примостившись головой на спинку маминой койки, особо не расслабишься, так еще и мысли в голову разные лезли. То от счастья хотелось петь на всю больницу, то становилось страшно, что все это быстро закончится. Потом в полудреме мне показалось, что встреча с Ромой — это мой чудесный сон, который утром превратится в воспоминания. Проснулась от ужаса. Оказалось, что на часах всего двенадцать и разбудил меня сигнал входящего сообщения на мобильнике. Пришлось выключить звук — вокруг же больные люди! А еще накинуть на голову куртку — чтобы свет от телефона им не мешал. Ну, наконец-то можно прочитать!
«Малыш, ты спишь? Прямо стихи получаются.»
«Сегодня в палате аншлаг — все места заняты. Так что пытаюсь спать, сидя на стуле.»
«Бедненькая моя! Но, знаешь, мне не легче! В моей постели так тобой пахнет, что я тоже заснуть не могу.»
«Я завтра обязательно приеду, может быть, ненадолго. Рома, только не обижайся, но, наверное, нужно Матвею позвонить, объяснить, что я уезжаю. Я же все-таки у тебя работаю.»
«Об этом не переживай, я сам разберусь».
«Как ты себя чувствуешь? Я не сделала тебе вчера больно?»
«Первый раз в жизни женщина задаёт мне такой вопрос. Нет. Ты сделала мне охуенно приятно. Оба раза».
«Смелая! А давай знакомиться?»
«Хочу знать, что ты любишь. Твой любимый фильм?»
«Голодные игры», «Хатико», «Игра престолов», а твои?
«Я — легенда», «Ходячие мертвецы».
«Ага, и неравнодушен к зомби. А ты любишь поплакать и драконов? Надеюсь, не поклонница Джона Сноу?»
«Нет. Мне Джейме Ланнистер больше по душе. А тебе какие женщины нравятся?»
«Так не честно. Я призналась.»
«Ну, в „Игре престолов“ я только Джона помню. Не знаю. Какого-то определенного типажа нет. Женщина должна зацепить, привлечь. На уровне химии».
«Ври давай! А как же сиськи третьего размера?»
«Как неприлично для девушки писать такое слово. Да еще мужчине! Да. Признаю. Когда-то мне такое нравилось. Но сейчас вполне устраивают твои. Первый размер сейчас в тренде».
«Вообще-то, у меня второй».
«Ты еще и врунишка! Ладно, теперь твой вопрос».
«Как ты относишься к животным?»
«Ну, пару раз в жизни относился к козлам, столько же к свиньям, одна особо страстная женщина во времена бурной молодости кричала: „О, мой тигр!“»
…«Прости, боролась со смехом. Проиграла. А знаешь, я хотела сегодня с тобой погулять по парку. Ты бы согласился?»
«С тобой? Да хоть на край света!»…
… Утром пришлось побегать по больнице — собирать документы для мамы, в банк — перевела деньги на карту, чтобы легче было ими воспользоваться, в магазин — все-таки ехать придется неизвестно на какой срок, домой — вещи сложить, снова в больницу. Завтра рано утром уезжаем. Сердце рвалось к Роме, но времени не было совершенно. Тут еще мама в последний момент стала сопротивляться — не поедет она, и все. Как же все навалилось!
Но после обеда все-таки, кое-как уладив дела, и подготовившись к поездке, взяла такси — и к нему. Ехала и думала, как он обрадуется. Летала, как на крыльях!
Зашла в квартиру. В прихожей стоят красивые босоножки на высоком каблуке. Кто бы это мог быть? В зале никого нет, тишина. Сразу направилась в Ромину комнату.
Открыла дверь и потеряла дар речи. На его кровати лежала девушка в красном платье с Роминым ноутбуком в руках. Самого Ромы не было. Она сразу заметила меня. Улыбнулась и сказала:
— А вы, наверное, та самая девушка, которая помогает Роме по хозяйству?
— Да. А где Рома?
— Ой, вы знаете, сегодня вы можете быть свободной. Ромочка уехал с Матвеем в больницу.
— Что с ним?
— А что вы так переживаете? С ним все в порядке. Просто мы с ним собираемся уезжать в Германию — на операцию, они собирают документы.
— А вы, наверное, Влада?
— А вы, судя по страдальческому выражению на лице, влюбились в Ромку?
Она легко, красуясь, встала с кровати, подошла ко мне босиком, обошла вокруг, разглядывая, как неведомую зверушку со всех сторон. Какая красавица! Фигурка, как у модели — талию, наверное, можно руками сжать, сиськи — точно третьего размера! А платье! Я даже не видела никогда такой красоты — не то, что носить! Волосы ухоженные блестящие, волнами спадают на спину. Единственное, к чему во внешности Влады (конечно, это — она, кто же еще!) можно было бы придраться — это очки, но они смотрелись так естественно, что не портили, а только украшали ее. Елки-палки, со стороны мы, наверное, смотримся, как доберман и дворовая шавка!
— Не думаю, что это ваше дело, в кого я влюбилась.
— А ты подумай, милочка! Подумай! Не знаю, в курсе ли ты, но, вообще-то, я — его невеста!
— А где вы были эти полгода, когда ему нужна была помощь?
— Где я была? Где я была… Тебя не касается. С каких это пор прислуга позволяет себе так разговаривать? Не надо так на меня смотреть! Он едет со мной. А тебя даже не предупредил? Понимаешь, что это значит?
