— Ты уехал с Владой.
— Да. Но между нами ничего не было. Правда. Более того, чтобы потом не было недоразумений, скажу, что до операции жил в ее квартире, но в ее постели не был. Я не понимал вообще, почему ты не берешь трубку, почему не звонишь. Если знал бы, что ты в аварию попала, вернулся бы назад.
Он, похоже, чувствовал, что я смягчилась. Потому что продолжал говорить, усиливая свой напор…
— Ты понимаешь, что больного человека нельзя лишать лекарства — он же умереть может? Мне одной только ночи с тобой хватило на месяц жизни без кошмаров. А сейчас они снова вернулись…
— Так ты за лекарством ко мне приехал?
— Да-да-да. Иди сюда, зараза! Я соскучился безумно! Или я сам приду!
Я только сейчас заметила, что он сидит на стуле, а не в коляске. Он, что, сам сюда дошел? Он взглядом показал на трость, прислоненную к соседнему столику. То есть, вот так своими ногами? Нет, я хочу увидеть это. Как-то было немного обидно за себя, за то, что нет у меня аргументов против этого «люблю». За то, что было так больно, а сейчас он рядом, и я готова простить только за это «соскучился». Задумчиво смотрела на него, пока он тяжело воздохнув, не начал вставать, опираясь на стол.
— Я понял. Сама не прийдешь.
— Я хочу увидеть.
— Поиздеваться надо мной.
— Полюбоваться…
Он замер, глядя мне в глаза. Да, я понимала, что одним этим словом даю понять, что простила, что люблю. Трость он не взял, конечно, хочет впечатление произвести! Выпрямился во весь рост. Я не смотрела на него. В смысле я смотрела, конечно. Просто это нельзя было назвать взглядом, я трогала его тело глазами. Мне казалось, что если не коснусь его сейчас, не впечатаюсь в него, не захвачу его в плен — он исчезнет, растает утренним туманом…
Вскочила со стула, в одну секунду подбежала к нему, обхватила руками — Боже, какой он высокий! Прислонилась лбом к твердым мускулам на груди. Я ему — по плечо! И заплакала…
— Девочка моя, милая, ну, что ты… Не плачь, пожалуйста. Прости меня. Я боялся, что не успею… что какой-нибудь… типа моего братца, уведет тебя. Поэтому и представился Светкой Соколовой. Я же далеко был, очень далеко. А ты здесь.
— Да кому я нужна? Матвей твой все подстроил, он притворялся, чтобы нас свести. До двадцати семи дожила — ни мужа, ни детей! — так себя жалко стало, расплакалась еще сильнее.
— Ты меня ждала. Правда-правда. Мне нужна.
* * *
Кажется, что я сдал самый главный экзамен в своей жизни. От которого зависит буквально все. Я испытал чувство такого облегчения, когда она бросилась ко мне в объятья, что не отпуская ее, уселся на стул — такая слабость накатила. И она села на колени, не сопротивляясь! Плакала, уткнувшись в мою рубашку. А я гладил ее по коротким волосам, по затылку… Это что, шрам такой на голове?
— Аля, ты… у тебя на голове — рана была? Покажи мне.
Боже, какой я дурак! Это и есть ее «проблема», о которой она писала мне в сообщениях. Она не сама себя так… Каково ей вот так? Да, так же как и мне было — в инвалидной коляске на людях появляться, когда все разглядывают, жалеют, или, как я — думают, что девушка сама себя изуродовала некрасивой прической!
— Не надо. Не смотри. Не хочу.
— Тебя так в больнице обстригли?
— Ну, я в парикмахерской потом подровняла, конечно. Но ведь волосы, они отрастут?
Она с такой надеждой смотрит на меня, как будто от длины ее волос зависит сила моей любви к ней.
— Знаешь что, а мне так даже больше нравится. Тебе определенно идет, — ну, наконец-то, она смеется, тычет своим кулачком мне в грудь. — Только фату на свадьбу некуда будет крепить. Но, я читал в интернете, сейчас она уже не в моде.
— А меня никто замуж не звал. Зачем мне фата?
— Никто? Как же так?
Достаю из кармана брюк маленькую коробочку, раскрываю, протягиваю ей.
— Придется исправить! Алевтина Николаевна Иванова, вы выйдете за меня замуж?
— Я не могу. Мне так стыдно…
Сдвигаю брови в притворной злости. И, как тот Отелло хриплю:
— Ты мне изменила?
— Я не знаю твоей фамилии.
— Серьезно? И даже не искала меня в соцсетях?
— Найди попробуй, если фамилии не знаешь! И возраста! И профессии! И отчества даже… А Романов в нашем городе уйма, и большинство без фотографий!
Искала, значит. А ведь и правда. У меня-то на реальной страничке фотки еще школьные, ну, институтские, а там я, действительно, выглядел несколько иначе. Даже если всех Романов пересмотрела, не факт, что поняла, какой из них я.
— Ты кольцо-то примерь, — руки у нее дрожат, волнуется, бедная моя девочка, пальчики ледяные. Не сдержался, поцеловал в ладошку. Прижал к своей щеке. Потом надел на безымянный палец — фу-у, подошло. — А теперь разрешите представиться: Аверин Роман Александрович, 34 года, программист, владелец фирмы по продаже и ремонту компьютеров. Что еще?
— Точно не Светлана Соколова?
— Однозначно. У меня для тебя есть подарок, — она с восхищением разглядывала камешек на кольце.
— Мне достаточно уже подарков на сегодня: ты, кольцо, цветы, вот… Я так понимаю, они тоже мне?
— Этот подарок я на завтра оставить не могу — сдохнет. Так что принимай!
Помахал бармену, он вынес коробку, перевязанную бантом. Ох, надеюсь, там именно то, что я заказал — не проверил, так волновался, что забыл об этом…
Парень ставит подарок на стол перед нами и, лукаво улыбаясь, уходит. В коробке тишина. Не может такого быть!
Смотрю на Алю — она заинтригована. Вижу, что не терпится открыть.
— Можно открыть, да?
— Это — твоё! Что хочешь, то и делай!
Аккуратно снимает крышку, заглядывает внутрь и пищит от радости — из коробки тут же появляется пушистая рыжая голова с приплюснутым носом. Она берет его на руки. Замечает ошейник, на котором закреплено сердечко с именем. Понятно каким.
— Алька, не красней! Хочешь, имя поменяем?
— Нет, Ромео — мое любимое.
— Так ты согласна?
— Ромео себе взять?
— Замуж за меня пойти?
Она, кажется, забыла обо мне — гладит этого… пушистого мерзавца. Сейчас снова что-нибудь выдаст…
— Я подумаю…
— У тебя есть три минуты, пока мы идем в машину. Или все-таки будем здесь ужинать?
— Нет-нет, — говорит так поспешно, что я не могу сдержаться — улыбаюсь… Она думает о том же, о чем и я. Руки сами скользят по ее майке, по голым рукам, пальцы гладят нежную кожу шеи. Я слышу, как учащается ее дыхание, я вижу как затуманились глаза…
— Поедем ко мне? — Спрашиваю с надеждой. Не готов сейчас с ней расстаться. Так долго ждал.
