Стрекотание кузнечиков, страх перед темнотой — все исчезает. Я знаю и чувствую только его. Важны только эти резкие толчки и хриплое дыхание моего любимого мужчины…
Его пальцы вдруг оказываются в моих трусиках, он скользит в моей влаге, он ласкает, но мне не нужно это — я уже на самом пределе… если только так нравится ему…
… Потом, он поворачивает меня, обнимает и еще дрожащими руками поправляет одежду. И очень вовремя — нас освещают фары подъезжающей машины. Матвей вернулся! Вот зачем? Все испортил!
Из машины Матвея выходят мужчины. Ну, сейчас начнется. Пытаюсь отодвинуть своего мужа подальше, ведь поймут же, чем мы здесь занимались! Но он не позволяет. Шепчет на ухо:
— Не пущу! Пусть завидуют!
Расслабляюсь, а ведь и правда, нам хорошо, все остальное — такая ерунда!
— А вот и наши голубки! Снова целуются! Как думаешь, Матвей, мы приехали до или после?
Матвей, посветив фонариком в наши с Ромой, лица, и получив за это толчок в плечо от моего мужа, ответил:
— Уверен, что после. Они минут на двадцать отстали.
— А-яяй! Сколько вас знаю, не перестаю удивляться, как могли встретиться вместе два таких извращенца? Посреди дороги, на глазах у детей!
Рома не выдерживает первым, хотя я тоже на пределе.
— Да пошел ты… Обзавидовались, да?
— Смотрите, а-то с моря привезете еще парочку малолетних спиногрызов!
Вот ведь, шутит Серега, а в голосе его тоска. Понятно, ему почти сорок, а детей у них с Ириной нет. Да, и любви особой тоже нет — не понятно, зачем и живут вместе!
Они ещё говорят о чем-то, а я, опустив плечи, плетусь назад к машине. Раз Матвей вернулся, значит, и догонять никого не нужно. Снова мне рулить. Жду. Пью горячий кофе из термоса. А ехать еще далеко!
Вижу, что Рома направляется к машине, но открывает мою дверь.
— Милая, тебе не кажется, что пора отдать инициативу в руки мужчины? Иди уже, отдохни, Шумахер мой!
Давно я не был за рулем. И, наверное, не был бы еще дольше. Во всяком случае, особого желания не появлялось. Но она устала. И это может быть опасно для нас всех. Ну, и жаль ее, хотя, до чего же упрямая! Нет, чтоб попросить! Не смог бы отказать! Хотя, она и попросила, не словами, правда. Столько лет мы вместе, а не надоели еще друг другу, не наскучили. И стоит только дотронуться до нее — вспыхивает, как спичка! Да, впрочем, я и сам не насытился ею. И сейчас возле машины — ни о чем ведь не думал, что рядом могут быть люди, что предохраняться нужно. Просто сумасшествие какое-то!
Спит моя девочка… Волосы длинные выбились из косы… Юбка задралась немного, сбилась, обнажая пока незагорелые стройные ножки. Не знаю, за какие — такие поступки Бог наградил меня ею. За шесть лет ни на грамм не уменьшилась моя любовь к ней. Наоборот, к любви этой добавилось уважение — захочет чего-нибудь, обязательно добьется, благодарность — двойняшек мне родила… Спит, моя любимая…
… И малыши спят. Антон снова ножку на Анечкино сиденье закинул — любит, развалиться, раскинуться — мужик растёт! Все время с кровати из-за этого падает…
Анюта прижимает к себе игрушечную собаку — Снежинку. Чувствую, скоро живую придется дарить. До этого был хомяк Лариска — сначала игрушечный, теперь — настоящий. Потом черепаха… Главное, запретить родственникам дарить ей плюшевых лошадок — коня я точно не переживу.
Не знаю, чего ещё ждать от жизни. У меня есть все. Я — целиком и полностью счастливый человек. Да, иногда болью в сердце отзывается воспоминание о моем старшем мальчике. Сейчас бы он уже подростком был! Но жизнь-то продолжается, и все, что я могу, помнить его всегда…
В машине тихо играет радио — слушаю, чтобы не уснуть. И когда вдруг диджей ставит эту песню и я слышу первые аккорды, я вздрагиваю, рука сама тянется переключить… Но замирает, так и не сделав это. В салоне звучит:
Я держу тебя за руку, чтобы вдруг не похитили.
В переулках скрываются на Волгах грабители…
…Я не драматизирую, я держу тебя за руку…
Вот уже шесть лет мне не снятся кошмары, потому что меня держит за руку моя любимая девочка…
