– Мост находится в руках у немцев, они могут его и взорвать. А грунт у старого шлюза никто не проверял.
– Я спрашивал у жителей города, подсыпка каменная, бутовая, сделана при царе Горохе и более не ремонтировалась. Даже ледоходы ее не размывают.
– В том направлении будет действовать сводная рота танков, успокойтесь, лейтенант. Товарищ подполковник! Обещанные Москвой и Балтфлотом самолеты прибыли?
– Да, товарищ генерал. Готовятся к вылету. По их готовности можно начинать.
– По готовности 49-й танковой.
– А людей, которых видели у Бокситогорска, сюда подтягиваем? Бригаду в городе без пехоты просто сожгут, – спросил я.
– У меня нет с ними связи.
– Три Р-5 и наших три «утенка» я на аэродроме видел.
– А что, это идея! Пётр Алексеевич, давайте в приказ и отправляйте в Бокситогорск, срочно.
В общем, совместными усилиями, к двум часам ночи подготовились и доложились в Москву. Начали в три утра, когда по всем планам мы были должны уже взять город. Но русские медленно запрягают…
Сразу после доклада, когда я вышел из землянки, то познакомился с еще одним действующим лицом, петлиц его было не рассмотреть, из-за полушубка, в папахе, значит, генерал.
– Лейтенант! – позвал он меня, значит, уже знал, кто есть кто в этой паре.
Я его не видел там, в штабе, и вопросов он мне не задавал. Я представился.
– Генерал-майор Иванов, Пётр Алексеевич. Назначен командующим сводной группой войск 4-й отдельной армии Резерва Ставки, временно исполняю обязанности начальника штаба при генерал-полковнике Мерецкове. Я о тех данных, которые вы привезли. Где я их могу найти?
– Все передано в фотолабораторию 651-го бап, оттуда их передадут начальнику разведки их полка, товарищ генерал. Наверно, так, мы здесь – гости, приказали сдать сюда, вот и сдали. Пленки передадут нам, а фотографии останутся здесь.
– Я вас понял. В двух словах: где, что и как внутри города?
– В руках противника дивизион 37-мм пушек, охранявших станцию. Их снаряды аналогичны тем, которые используют немцы к противотанковым орудиям. Немцы укрепляют монастырь, там, видимо, их штаб. На улицах их не видно, зенитки, с виду, брошены, снегом занесены и следов нет, но кто его знает. Да, еще, легкие танки наши перед собой гонят в атаке. Т-26. Эти танки должны быть сзади и поддерживать продвижение пехоты огнем, а не гусеницами. Насколько я в курсе, это не танки прорыва, а поддержки пехоты.
– Пехота сама к ним жмется, думают, что там безопаснее в атаке.
– Так объяснить надо им, как действовать. А то танки жжем, а толку никакого. С воздуха это хорошо видно.
– Хорошо, идите.
Я еще раз козырнул и направился к машине. Уже стемнело, и надо уносить от начальства ноги. Да и техникам дать команду снимать крыльевые пулеметы и вешать осветительные ОАБ-50, на всякий случай.
После ужина собрали эскадрилью и еще раз проработали построения и действия звеньев в составе разорванных свободных пар. Кто, куда, что делает в атаке и на выводе. Но по скучным выражениям лиц летчиков было понятно, что им было бы лучше немного еще отдохнуть. Подъем произвели в два ночи. Час готовились, затем дана готовность номер один первому звену. Себя и меня Хохлов в расписание не поставил, у нас, в отличие от остальных машин, идущих на штурмовку, баки забиты под завязку, и осветительными бомбами нас вооружили. Мы взлетели первыми, но барражировали над городом, отвлекали наблюдателей и немного руководили оркестром, который нас, дирижеров, не слишком слушался. Прямую связь не установили, все шло через Большой Двор. Но здесь беда обоюдная: у нас не было подразделения авианаводчиков. Максимум, что можно было сделать: выстрелить из ракетницы в направлении цели. Зато наводили «своих»: и ЛаГГи, и МиГи. Это получалось неплохо, тем более что роль осветителей взяла на себя четверка Пе-2 73-го полка пикирующих бомбардировщиков ВМФ, и очень неплохо справлялась со своими обязанностями. Отработать полностью всем полком не удалось: услышав приближающиеся бомбардировщики, вражеская пехота рванула из города в Липкину Горку, где, как они считали, было более безопасно. То, что писал Мерецков в своих воспоминаниях, в этой части оказалось верным: противника в городе практически не оказалось, мороз и полная уверенность в том, что русские бегут, сыграли злую шутку с командованием 51-го пехотного полка. Оно не успело перебросить дополнительные силы в город, так как станция Цвылёво, через которую и прошла батальонная группа в Тихвин, была атакована со стороны Волхова, мост через Сясь был поврежден, а передовой отряд потерял все танки. Пугать русских стало нечем, и командир 51-го полка дал команду на отход, успев согласовать это с начальством. Новым рубежом должна была стать Липкина Горка. Но на выходе из лесного массива усиленный батальон был атакован с воздуха, южнее разъезда Костринский, и рассеян ударами с земли частями охранения 92-й и 60-й танковой дивизий, загнан в болото и уничтожен. При этом командир батальонной группы не смог доложить о том, что произошло: его бронетранспортер был прошит очередью из авиационной пушки, и затем туда влетела «пятидесятка».
Генерал авиации Гельмут Фёрстер, командир первого авиакорпуса люфтваффе, был разбужен телефонным звонком. Это был вопиющий факт! Келья Снятогорского монастыря надежно оберегала покой генерала, так как звонить сюда в это время не имел разрешения никто в корпусе! Но на этот раз генерал не мог отправить звонившего в пешее эротическое путешествие: звонил командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб.
– Да, я вас слушаю, господин фельдмаршал.
– Из Тихвина доложили, что над городом кружатся русские разведчики, и что-то готовится. Вы понимаете, генерал, что Тихвин – это ключ к Петербургу! Да, у нас забрали самые боеспособные части, но фюрер свой приказ не отменял: он требует взять город и стереть его с лица земли! Вам для этого оставили здесь солидные силы. Если вы не в состоянии изменить ситуацию даже вокруг какого-то Тихвина, то я жду вашего прошения об отставке! Вы меня поняли?
«Старый козел, который, имея абсолютное превосходство во всем, но так и не сумевший взять город, решил переложить ответственность на меня!» – подумал Фёрстер, но ответил: «Яволь, мой фельдмаршал! Активность авиации русских в районе Тихвина будет ликвидирована!» Палец командующего нажал на… Черт побери этих русских! У них даже звонков нормальных нет! Пришлось бить трижды по «ударному» звонку, приводящемуся в действие нажатием ладони, без всякого электричества. Но адъютант его услышал. Он вошел:
– Доброе утро, господин генерал!
– Утро добрым не бывает, особенно в такую рань! Кофе, и соедините меня с Траутлофтом! И завтрак, через полчаса.
– Яволь, мой генерал!
Кофе принесли быстро, но пришлось заказывать еще одну чашку, прежде чем генерал услышал суховатый голос оберст-лейтенанта.
– Я-я, доброе утро, господин оберст. Что происходит под Тихвином? Какие там «русские разведчики»? И почему меня будят в такую рань?
