Сунул записку в карман куртки и решительно зашагал к подъезду. Набрал код домофона. Дверь тихо всхлипнула, я рванул её на себя. Слава богу, внизу был лифт. И дважды слава богу, что лифт взлетел на пятый этаж пулей. Ещё два шага и я превратился бы в разъяренного осьминога, звонящего в дверь Наташи и барабанящего в неё кулаками, если бы только не одно «но»: над дверью мерно горела красная лампочка сигнализации.
«Её дома нет». Остановился, потёр ладонью лоб, провёл по мокрому от снега лицу.
«Где же ты? Как найти тебя?»
Подумал и нажал соседний дверной звонок. Из-за двери тут же злобно тявкнула такса, за ней завизжала другая. Я побарабанил пальцами по соседскому косяку, прислушиваясь к звукам шагов, направляющихся к двери. Дождался щелчка замка и отцепился от косяка. Дверь приоткрылась.
Привет! сказал я, глядя на соседа Наташки спокойного, как удав, мужика в вечно-разношенной майке и таких же трениках. Впрочем, мне этот мужик нравился: он ко мне в душу не лез, к нам с Наташей тоже не лез, так что в принципе мы с ним ладили.
Ну, привет, без особого интереса буркнул сосед.
Я за ключами.
А-а… Да, точно, она оставляла. Сейчас принесу. Сосед исчез за неплотно прикрытой дверью, а в щели моментально показался любопытный собачий нос. Такса нервно и быстро пошевелила ноздрями, втягивая воздух. Я присел на корточки и протянул ей ладонь:
Ну, иди сюда.
Собака осторожно втянула мой запах и ткнулась носом в мою ладонь. Я погладил её. Такса от удовольствия хрюкнула. Зато позади раздалось возмущенное тявканье и нетерпеливое цоканье собачьих когтей, точно вторая собака пыталась отодвинуть первую таксу и прорваться к двери.
Смотри, укусит, равнодушно заметил появившийся сосед. Я поднялся. Вот ключи.
Это были только ключи от моей машины. А раз так, то Наташка всё-таки оставила ключи от моей квартиры себе, решив не разрывать нашу связь. Сообразив это, я даже повеселел.
Гран мерси. А не подскажешь, соседка твоя куда исчезла? Я повертел на пальце ключи от «бэхи». Звоню ей, звоню, а она трубки целый день не берёт.
Вы поссорились, что ли? Сосед понимающе хмыкнул и смущенно потер толстый нос. Вообще-то, она тут была. В воскресенье даже какую-то снедь готовила. Сначала мясо пекла, такой запах шёл у-ух! и сосед мечтательно улыбнулся. А потом чем-то сдобным запахло. Я ещё подумал: пирожки или булочки печёт. Мда… Тебя, что ли, в гости ждала?
Ага, меня. («Значит, всё-таки ко мне собиралась. Хорошая новость. Но тебе это неинтересно.») А сегодня ты видел Наташу?
Видел, Сосед с любопытством взглянул на такс. Та, что покрупнее, вертелись под моими ногами, вторая с интересом обнюхивала мои джинсы. Значит так. Сначала я видел Наташу утром, часов примерно в восемь, когда собак выводил.
«Значит, с утра она на работу поехала».
А потом?
А потом я видел её днём. Вернее, слышал. Она дверью хлопнула. Не знаю, ездила ли она куда или дома потом сидела, но часа два назад я опять собак выводил. Младшая у меня чего-то не того съела, ну и пришлось с ней на улицу идти… короче, ты понимаешь… И я как раз дверь запирал, когда Наташа свою дверь открыла. Знаешь, сосед помялся, у неё глаза были красные. И лицо ну такое, нехорошее… Точно она всех родных потеряла, сосед неодобрительно посмотрел на меня. Я поджал губы:
Дальше что?
Да ничего: попросила меня ключи тебе передать.
И всё?
И всё.
И больше она ничего не просила?
Нет. Она просто попросила передать тебе эти ключи… Слушай, ну что ты дёргаешься? Ну побегает и прибежит. Ну или поищи её у родных.
«Если б я знал, где её родные живут, то я бы с тобой не разговаривал».
А у тебя случайно телефончика её отца или матери нет? А то я куда-то его записал, а теперь найти не могу. Я решил сыграл в простачка.
Не-а, нету. Сосед собрался почесать живот, но спохватился. Одёрнул майку, тоскливо посмотрел на меня: Слушай, ну не знаю я, чем тебе ещё помочь. Ну поругались ну помиритесь. Ну или вот, сходи к её матери: она в Доме моды на Кузнецком мосту работает. Имя и отчество знаешь?
Тамара Васильевна, кажется?
Точно, Тамара Васильевна. Слушай, там скоро футбол, сосед бросил печальный взгляд куда-то в недра квартиры туда, где, очевидно, были диван, пиво и телевизор.
Последняя просьба, я шагнул ближе, оперся о косяк, блокируя дверь.
Ну давай, неохотно кивнул сосед.
Если Наташа вдруг объявится, то позвони мне, ладно? Ничего ей не говори, просто мне набери. А я тогда твой должник.
Но… попытался смыться от новой проблемы сосед.
Вот, запиши!
Продиктовал ему номер. Убедившись, что сосед вбил его в свой телефон и всё записал точно, я попрощался. Сосед загнал такс в квартиру и с явным облегчением захлопнул дверь. Я дождался лифта, спустился вниз и вышел на улицу. Шёл крупный снег.
«Где же ты?»
Ветер бросил мне в лицо мокрые белые хлопья. Я поёжился, запахнул куртку и побрёл к машине Антона.
Теперь куда? меланхолично поинтересовался Антон, откладывая книгу.
Никуда. Дальше я сам.
Антон явно повеселел. Я вытащил из его багажника сумку и рассчитался. Прогревая машину, посмотрел на удаляющиеся от меня фонари «Форда», подумал и позвонил своему соседу снизу. Попросил подняться к моей квартире и проверить, горит ли сигнализация.
Привет. Горит. Слушай, там футбол. Гульку в следующий раз попроси?
Попрошу. Спасибо. Извини, что помешал.
Ладно, свои люди, сочтёмся.
Я повертел телефон в руках. «Итак, Наташи у меня всё-таки нет. А жаль. Хотя на что я рассчитывал? Что Павлова устроится у меня на диване, продолжая играть в обиженную?»
Подумал и набрал Ленке.
Ну, чем обрадуешь? язвительно спросила Коростелёва.
А я сейчас к тебе приеду. Ты дверь мне откроешь?
А что, у меня другие варианты есть? съязвила Ленка. Я благоразумно промолчал. Она вздохнула: Ладно, приезжай, и дала отбой. Я включил щётки, сгоняя полосами снег, липнувший к лобовому стеклу. Выехал на Теплостанский проезд, повернул в сторону Ленинского. Разглядывая полупустой проспект с мутными желтыми глазницами фонарей, я думал о том, что в сущности это глупо, раскаиваться. Потому что раскаяние это не признание твоей личной неправоты, а страх, что пришло время расплачиваться. И вся логика обмана, по большому счёту, покоится на двух китах: на желании казаться тем, кем ты не являешься на самом деле, или на необходимости спрятать своё личное слабое звено и считать, что твои скелеты в шкафу это выданное Богом «наследство». Но самое интересное, что вести себя так нас заставляет не жизнь, не окружающие нас люди, а наша собственная защитная реакция. Это наш персональный демон, живущий в той части твоей души, которую кто-то когда-то пнул, надломил, обидел, обжёг, не понял. Просто не принял.
