Моя беда заключалась в том, что пытался ложью обезопасить пространство вокруг нас с Павловой. Наташа делала тоже самое. Но мы действовали по одиночке, и мы проиграли оба, в то время, как наши демоны ждали того момента, чтобы обречённо спросить у каждого из нас: «Вот так. Ты же знал, ты же знала, что всё так и будет? Он ведь такой же, как все, и он снова тебя ударит. Так что давай, возводи новые защитные стены, укрепляй свою оборону это же самый правильный ход».
Может быть. Но с нами так больше не будет.
Перестроившись в левый ряд, я свернул к белому двенадцатиэтажному дому, где жила Ленка. Пристроив машину между старым «Вольво» и красными «Жигулями», пересёк двор, стукнул пальцем по кнопкам домофона. Щелчок и глухой Ленкин голос:
Саш, ты?
М-м. Впусти.
Писк замка дверь открыта. Крутая лестница с широкими, «сталинскими» пролетами. Четвертый этаж. Дверь, оббитая глянцевым дермантином. Пока Коростелёва возилась с тремя замками («наследство» от бывшего мужа), я, подумав, отошел к лестнице и сел на ступеньку. Ленка высунула из-за двери нос. Я положил локти на колени, разглядывая её лицо. Ленка весело хмыкнула:
Господи, прямо школьник… Может, тебе газету под попу дать, или всё-таки зайдешь в квартиру?
Не-а, не зайду. А ты лучше иди сюда и меня угости сигаретой.
Ну, как скажешь, Ленка поёжилась. Ладно, сейчас приду, только захвачу пачку. Ну, и кофту накину.
Ага, накинь, накинь, покивал я.
Ленка кинула на меня подозрительный взгляд и скрылась за дверью. Впрочем, обратно она явилась уже через пару минут, успев не только захватить кофту, но и сменить изукрашенный кружевами халат на приличные джинсы. Шаркая клетчатыми тапочками, прикрыла входную дверь, протянула мне сигареты и привалилась бедром к перилам. Я покосился на сложенный вдвое лист, который она зажала в руке:
Это что?
Заявление Павловой.
А-а, ну давай сюда.
Развернул бумагу, пробежал текст глазами. Знаете, что самое интересное? Наташка не нервничала и не играла, когда писала его не было ни неровных строчек, ни дрожащих букв, ни разводов от слёз, которые я когда-то видел на заявлении Лизы. Строчки были гладкие, почерк каллиграфический.
«Стало быть, готовилась? Стало быть, решение обжалованию не подлежит? М-м, ничего не выйдет, малышка!»
Подумал и вернул бумагу Ленке:
Завтра отдашь Тарасову. Хочет пусть визирует.
Да, сама так хотела. Ты же знаешь, по трудовому законодательству я не имею права утаивать заявление, и Ленка сделала печальное лицо.
Вот и не утаивай. Прикурил, вытолкнул языком в потолок аккуратное сизое колечко. А вот её трудовую книжку ты отдашь мне.
Зачем ещё? насторожилась Ленка.
А ни за чем. Считай, что мне так хочется. А теперь давай, Елена Прекрасная, кайся, как ты сдала меня?
Ленка покраснела от злости, вцепилась длинным маникюром в пластик перила.
Вообще-то, я тебя не сдавала. Это твоя Павлова сама мне позвонила, заскрипела Ленка. Сказала мне, что она на Новоясеневском, и я решила, что это ты её ко мне послал. («Вернее, ты решила, что она у меня», мысленно поправил я, но вслух этого произносить не стал.) И я сказала, пусть приезжает… ну, она и приехала. И устроила мне такие разборки, что мало никому не покажется.
Прослушав, как Павлова умело взяла Ленку «на слабо», я тихо хмыкнул: Наташка всегда была умной и решительной девочкой. Узнав, какого мнения Ленка обо мне (вернее, о моей душе), снова промолчал: в общем и целом, оспаривать это не имело смысла.
Так я не понял, кто Наташе про Лизу напел. А, Коростелёва?
Думаешь, я? возмутилась Ленка. Да я, наоборот, вертела и так, и эдак, пытаясь узнать, откуда у Павловой эти сведения, но она ничего не сказала.
М-м, побарабанил пальцами по колену. А ты не знаешь случайно, до тебя Наташа кому-нибудь звонила?
Не знаю. А ты что, думаешь, тебя Шевелёв мог слить?
Нет.
А почему? Он же явно положил на неё глаз.
Ну и что?
«Да потому, что если б Вадим хотел это сделать, то он сделал бы это намного раньше». Но и это я не стал объяснить. Ленка заглянула мне в лицо, пытаясь прочитать, что у меня на уме. А у меня в голове начала складываться следующая картинка.
Нет, конечно, версии можно подгонять к фактам, но факты вещь очень упрямая. И они говорили следующее: в выходные Наташа готовилась в понедельник приехать ко мне. С утра она была на работе. Днем заезжала к себе, но к Ленке отправилась, скорей всего, с Новоясеневского проспекта. И информацией о Лизе Ленку она огорошила сразу. Таким образом, получалось, что информацию о Лизе Наташа могла подчерпнуть ровно в тот промежуток времени, когда ехала ко мне домой. Или когда она была у меня дома. Но поскольку следов Лизы в моей квартире не было (извините, но я умею подчищать за собой), то тогда кто-то мог специально или по глупости брякнуть Наташе про Лизу. Покрутив эту загадку так и эдак в своей голове, я отложил её решение на потом, а пока задал Ленке второй вопрос:
Когда вы завершили разговор?
В смысле, по времени?
Нет. На какой именно теме?
Ну, Ленка почесала ногтем бровь, когда твоя Павлова спросила меня, что будет дальше с Конторой.
И что ты ей ответила?
Сказала, что ты сядешь на место Тарасова…
М-м, она это знала.
… ну, или ты потом переберёшься во Францию.
Я поперхнулся затяжкой.
Что я сделаю?! не веря своим ушам, переспросил я.
Во Францию уедешь, растерянно повторила Ленка. Ты же этого хотел? Помнишь, ты сам мне рассказывал…
«Рассказывал. Ровно три года назад, когда ты рассказывала мне, что ты от мужа уйдёшь». Покосился на Ленку, устало потёр лоб. «Господи, ну какая Франция? Ну какая Франция, а?»
А знаешь, что самое странное… и Ленка задумчиво закусила губу.
Что? убрал ладонь от лица и мрачно посмотрел на Ленку, ожидая, чем ещё она удивит меня.
А у твоей Павловой была очень странная реакция, когда я ей сказала про Францию. Она совершенно точно этого не ждала. Даже побледнела… А вот когда я выложила ей, что ты собирался пустить деньги с её тендера на «парашют» Тарасову, то она сразу успокоилась. И сразу закончила разговор.
Пауза.
А знаете, что испытывает человек, когда его резко бьют в живот? Боль наступает, но не мгновенно. Сначала в глазах темнеет, потом шумит в ушах, а в лёгких вдруг почему-то сразу заканчивается воздух. И вот тут ты начинаешь умирать от мучительной боли. Я попытался встать и изогнулся от рези в желудке. Ленка, побледнев, испуганно присела на корточки, отобрала у меня сигарету. Позвала робко:
Саша… Сашенька, что?
