Всё нормально, сейчас отпустит… Ты, ты зачем ей это сказала? приходя в себя, прохрипел я. Ленка придвинулась ближе и, виновато поглаживая мою руку, зашептала:
Но это же правда. И она бы всё равно узнала об этом. Ну, а я посчитала правильным, чтобы она узнала это от меня.
Я смотрел в терпеливые Ленкины глаза и задавал себе только один вопрос: зачем она так сделала? Я протянул руку и взял Ленку за подбородок. Заглянул ей в лицо:
Лена, зачем?
Тонкие женские брови дрогнули, сломались, сошлись на переносице. Зеленые глаза уставились на меня, и брови выпрямились в одну безупречную линию. Ленка аккуратно отвела мою руку от своего лица и поднялась.
Зачем? с холодком переспросила она. А ты не понимаешь, да? Да затем же, зачем и всегда… Я тебя защищала. А она хотела знать правду. Она уже подозревала тебя во лжи. И она бы так просто не ушла. Вот я и решила сказать ей то, что она и так бы узнала. И я сказала ей то, что посчитала наименее болезненным для неё. И для тебя тоже. Я объяснила, что ты работал. Что у тебя договоренность с хозяином. Что ты должен будешь найти эти чёртовы пятнадцать миллионов. И что взять их вот так, через тендер, это самый простой выход. И что к этому решению тебя могла подтолкнуть та дурацкая ситуация с Лизой.
Но ты прав. Кое в чем я ей солгала. Я умолчала о том, что там, в том кафе, когда после вашего с ней собеседования я предложила тебе переспать с ней, ты согласился.
«Вот и всё. Расплата это возмездие равновесием. Пока я скрывал маленькую ложь, Ленка открывала большую. Но предателем не был никто. Даже наоборот: мне очень повезло с женщинами, которые защищали меня Ленка, Лиза… Каждая на свой лад. Жаль только, им со мной не повезло».
Понятно. Я медленно поднялся. Сунул «язычок» замка в разрез молнии, застегнул куртку. Обошёл Ленку, спустился на ступень вниз.
Пока, Лен. До завтра, в Конторе. Не забудь про её трудовую книжку.
Подожди, но… но что ты теперь собираешься делать? растерялась Ленка.
Я? Буду искать её. Ещё одна ступенька вниз.
Скажи, Ленка помедлила, а тогда… когда-то давно… когда я ещё была замужем… у меня ведь был с тобой шанс?
Я посмотрел на Ленку. Врать больше не было смысла.
Нет, Лен, не было у тебя шанса. Впрочем, с того самого дня, когда она переступила порог Конторы, шансов ни у кого не было.
И что же это: колдовство? Удивительная страсть? Знамение, быть может? грустно и язвительно усмехнулась Ленка.
Колдовство? Нет. Понимание, что эта женщина станет моей судьбой. Я люблю её, Лен.
Эхо вздоха Коростелёвой отразилось от стен, когда я сбежал вниз с последней ступени.
Толчок ладонью в тяжёлую дверь и шаг на улицу. В ночном воздухе медленно кружились крупные хлопья снега. Поймав одну в ладонь, я посмотрел, как она скорчилась и растаяла. Вздохнул и накинул на голову капюшон.
«Где же ты? Как мне тебя найти?»
Обратный путь по Ленинскому занял тридцать минут. Отличное время, чтобы вдоволь упиться раскаянием. А вот и поворот к моему дому. Но в самый последний момент я не выдержал: развернулся и вернулся на Профсоюзную улицу, чтобы вернуться к дому Наташи, опять. Она ведь могла быть там? Остановился у её подъезда. «Купер» по-прежнему стоял на месте, неживой и холодный. И точно такими же неживыми были окна в её квартире. Я снова вошёл в её подъезд, опять поднялся на её этаж, чтобы опять и снова увидеть запертую дверь всё с той же безжалостной красной точкой сигнализации.
«Если она такая, как ты, то не поймёт, что потеряла, пока это не потеряет…»
Ссутулившись, я вернулся к своей машине.
Дорога домой. Из обрушившийся на Москву метели постепенно проявлялись очертания моей «щепки». Мелькнула безумная мысль, что Наташа всё-таки в моей квартире. Распахнул дверь подъезда, шагнул к лифту, на ходу отряхивая куртку от снега.
Добрый вечер, Александр Владимирович!
Оглянулся:
А, привет, Гуля. Извини, не заметил…
Лифт открылся.
Подождите, пожалуйста! Гуля грациозно шагнула ко мне.
Гуль, деньги на обслуживание я тебе ещё в прошлом месяце сдавал, напомнил я, придерживая створку лифта.
И тут у Гули заблестели глаза:
Нет, нет. Я совсем не об этом. Просто к вам сегодня гостья заходила. Наташа, кажется… Подумав, я отпустил створку лифта, и двери с лязгом захлопнулись. И она что-то бросила вам в почтовый ящик. Такая странная, Гуля смущённо хмыкнула.
А я подумал, что если этот день должен был стать моим Судным днём, то сейчас это безусловно случилось. Я потянул из кармана ключи, подошёл к почтовому ящику. Помедлил, вдохнул и отпер его. На мою ладонь с тихим шорохом легло кольцо с двумя ключами. Белый ключ от верхнего замка. Желтый от нижнего. И брелок, на котором Павлова могла написать только одно слово: «Обманщик». Ну, или лжец.
«Вот и всё. В день, когда я хотел сказать тебе о любви, ты узнала о ненависти. Ты не обиделась ты не просто написала заявление ты просто ушла первой».
Александр Владимирович, с вами всё хорошо? Гуля взмахнула ресницами. А знаете, эта Наташа о Лизе спрашивала, но я промолчала. Я все правильно сделала, да?
Я медленно поднял глаза. И вдруг впервые заметил на Гуле и мой последний подарок Лизе эту любимую Лизой меховую вещицу; и заботливо подчеркнутую свитером крепкую грудь, и ультракороткую юбку, и чёрную, жадную, настойчивую пару глаз, которая когда-либо на меня смотрела.
«Лиза подарила это тебе, подумал я. Интересно, за что? Как подарок память о тёплой дружбе? Или в качестве оплаты за то, чтобы ты охраняла меня от посягательств других женщин? Или же это ты сама решила сделать свой первой ход любви, начав его с предательства Лизы и обмана?»
Я стоял, смотрел на девушку и молчал. Но, видимо, было что-то такое в моих глазах, из-за чего Гуля испуганно сглотнула, покраснела и опустила ресницы.
Простите, я… я не хотела, прошептала она, просто Лиза попросила меня, чтобы я…
Не важно, в чём она каялась. Важно другое: на следующий день её здесь уже не было.
Я не буду рассказывать в деталях, как прошла моя ночь. Достаточно того, что я вставал, курил, ходил по квартире, пил воду. Замерев у окна, разглядывал наступающий на город розоватый рассвет и готовился к неприятному и очень сложному для меня разговору. В полдевятого утра, тщательно побрившись, я выбрал костюм, рубашку, переоделся и, вывязывая галстук, по «скайпу» быстро сообщил Шевелёву, что с утра у меня есть кое-какие личные дела, и я появлюсь на работе ближе к обеду. Вадим понимающе покивал и уверенным баском ответил мне: «Хорошо». Очевидно, он ещё не знал об исчезновении Наташи. Представив себе, что будет, когда до Шевелёва дойдут слухи о её уходе, я мысленно поморщился, но философски пожал плечами: в конце концов, чему быть, того не миновать, а у Вадима давно было право закатить мне сцену.
