Олег, таких женщин не бывает, засмеялась я.
Я тоже так думал. Но ты же есть?.. К тому же ты, Олег сглотнул, ты очень чувственная. Ты просто не знаешь, казалось, что теперь каждое слово даётся ему с трудом, но после тебя у меня никого не было. И не потому, что желающих на меня нет поверь, уж этого добра навалом. Просто каждый раз каждый гребаный раз, когда я вспоминал о тебе и представлял, какой ты была со мной, я трахал свой кулак… Как думаешь, твой Васильев в этом плане сильно от меня отличается?
Я замерла. И вдруг поняла, что было в глазах Олега. Ровно то же я видела в глазах Васильева в ту злосчастную ночь: все оттенки страсти похоть, влечение, вожделение. Ревность к потенциальным соперникам и желание убедиться, что только он мог сделать такое со мной. Простая мужская слабость вдруг обернулась моим оружием: тузом в рукаве, краплёной картой, костяшкой домино с дублем «0–0», дающей сразу десять очков вперёд.
И что же ты предлагаешь? тихо спросила я.
Ну, что делать в такой ситуации, каждая женщина понимает в меру своей испорченности, Олег язвительно хмыкнул. А я тебе ещё раз повторяю: ничего не делай. И если я прав, то ты очень скоро надерёшь своему начальнику задницу.
А если не надеру?
А если не надерешь, то через три месяца преспокойно уволишься. Шутливо чокнувшись со мной, Олег допил свой коктейль. Я, думая над его словами, прикончила свой. Отобрав у меня пустую бутылочку, Олег кинул её в помойку.
Вот и всё, словно ставя точку в дискуссии, произнёс он. А теперь хочешь, я тебе о своей работе расскажу? Там правда здорово.
Давай, думая о своём, вяло откликнулась я.
Короче, представь себе проект, связанный с созданием открытой издательской платформы. Но самое интересное, это политика безопасности… Ты меня слушаешь?
Да!
Так вот… и Олег, подхватив меня под руку, пошёл по аллее, увлекая меня вперёд. Рассказ о работе очень быстро свернул на личные темы. Олег говорил о своих планах на будущее. О желании навсегда завязать с игрой. О том, что он хочет продать свою «двушку» в Бутово и переехать куда-нибудь за город, например, в Апрелевку или в тот же Троицк. А я вдруг поняла: Олег и я постепенно становимся прошлым. Он строит свои планы на будущее уже без меня, а я думаю совсем о другом мужчине. Когда-то давно я выбрала Олега, чтобы спрятаться за ним, в то время, как сам он видел во мне поддержку и защиту от всех своих бед. Мы оба виртуозно, синхронно, дружно проиграли по полной. Мы потерпели друг с другом крах, и вот теперь, набрав максимальное количество штрафных баллов, мы отпускали друг друга, чтобы остаться друзьями, какими были всегда…
Павлова, о чём ты задумалась?
О том, что мы слишком разные, вздохнула я. Наверно, поэтому у нас ничего не получилось.
Наверное, Олег пожал плечами. Хотя лично мне всегда казалось, что наша беда была в том, что я очень хотел любить тебя, а ты меня нет. К тому же, у нас никогда не было страсти, а, следовательно, и перспектив развития отношений. Ты видела во мне всегда только младшего брата, да?
Я дёрнулась. Олег сжал мою руку.
Подожди, попросил он. Я, видимо, не совсем правильно выразился. Дело не в Арнисе. Знаешь, когда я ехал к тебе, я очень хотел попросить тебя дать мне второй шанс. Но сейчас, когда с нами, в общем, и так всё понятно, я хочу попросить тебя о другом: прекрати ты прятаться в свою скорлупу. И если можно, то сними эти часы. Павлова, живи ты своей жизнью. Я же смог? Значит, сможешь и ты.
Тепло душащее меня и душное поднялось откуда-то изнутри.
Когда ты успел стать мужчиной? разглядывая серьёзные глаза Олега, спросила я. Прошла всего-то неделя.
Я? Я не знаю. Может, когда ты меня бросила? Олег усмехнулся и бросил взгляд на моего Микки-Мауса. Ладно, Павлова, в пять меня ждут на работе. А сейчас уже четыре. Скажи, ты до дома своего сама дойдёшь?
Да, конечно, дойду, он же совсем рядом.
Тогда пока. Как говорится, долгие проводы лишние слёзы… Звони, если что. Да и вообще звони… Кстати, чуть не забыл, Олег порылся в сумке и вытащил пухлый конверт. Мой долг.
Прекрати, воспротивилась я. Олег ловко сунул конверт мне в руки, наклонился и быстро поцеловал меня в щёку. Развернулся и пошёл от меня прочь. Через минуту его обтянутая синей ветровкой спина скрылась от меня за каштанами.
«Как странно, думала я, глядя ему вслед, порой мы не можем измениться годами, даже десятилетиями. Но иногда проходит всего один день, и твоя судьба неуловимо меняется: снимаются маски, срастаются раны. Чувства теряются, и знакомый, давно неинтересный тебе человек становится совершенно другим. Вот и я, кажется, готовлюсь принять самое важное в жизни решение…
Наташа, объясни мне, почему ты не хочешь звонить Александру Владимировичу?
В понедельник, после утреннего совещания (на котором было объявлено, что Васильев, увы и ах, заболел, а посему, прошедшему в атмосфере дружелюбных прений, изредка прерываемых остроумными замечаниями Алтухова и призывами Шевелёва соблюдать тишину и порядок) итак, сразу после утренней «летучки» Вадик возник в моём кабинете. Я покачиваюсь в кресле, туда-сюда, Вадик сверлит меня глазами.
Почему ты не хочешь звонить Васильеву, объясни мне русским языком? наседает он.
Слушай, ну что ты докапываешься? Я… и я несколько театрально вскидываю запястье с часами к глазам, я ровно через полчаса пошлю твоему ненаглядному Александру Владимировичу уже готовый отчёт по потенциальным исполнителям заказа на обучение в Праге. И если у него будут вопросы, он мне сам позвонит. А так нечего больного… то есть, нездорового человека дёргать. Вот.
Наташ, ты снова хочешь нарваться? Тяжело вздохнув, Вадим опускается на ближайший стул.
Вообще не хочу. Оттолкнувшись пяткой от пола, подкатываюсь к столу. Ставлю на столешницу локти и упираюсь подбородком в ладони: ни дать, ни взять одна из трёх девиц под окном, описанных в сказке Пушкина. Вадик, ты лучше скажи, ты пойдёшь со мной на обед? Или мне пригласить Алтухова? Он сегодня в ударе.
Я пойду. Вадик бросает на меня быстрый взгляд и огорчённо трясет головой. Наташ, я не знаю, что ты задумала, но предупреждаю: это плохо закончится. С Владимировичем шутки плохи.
Ой, да перестань ты меня пугать, махнув ручкой, воркую я. Не такой уж он и страшный. Так ты во сколько зайдёшь за мной?
В двенадцать, как обычно.
Чудненько. А мы в «Якиторию» съездим или в кафе пойдем?
Мы в кафе пойдем. Вадик прищуривается, явно пытаясь понять, что у меня на уме.
Ладно, в кафе, так в кафе, хотя, по-моему, их меню я уже наизусть выучила… Кстати, сделай мне одолжение: когда будешь из моего кабинета выходить, захлопни дверь, хорошо?
Вадик красноречиво закатывает глаза и встаёт. Я смеюсь. Шевелёв выкатывается в коридор, а я разворачиваюсь к ноутбуку. Наигранная весёлость слетает с меня, как шелуха с лука. Вы, конечно, хотите знать, что я затеяла, да? Сейчас увидите.
