Это вообще была странная история: ты и жёсткая и ранимая женщина, которой был не нужен ты и которая была не нужна тебе. И не потому, что вы с ней были слишком разными, а потому, что вы были похожи так похожи, что временами ты почти ненавидел её, а она делала всё, чтобы убить тебя. С самого первого дня у вас завязалась война, в которой никогда не берут пленных. Вы бомбили друг друга словами, она стреляла фразами, ты оборонялся, потом наступал. Но тебя тянуло к ней, а её к тебе, и ты это знал ты это чувствовал. И почему-то верил, что только с ней могло получиться не как с другими, не как у всех, а нечто особенное».
Додумать эту мысль до конца я не успеваю: дрогнув в моих пальцах, сигарета готовится соскользнуть на асфальт, я хватаюсь за палисадник, а к моему дому подкатывает до боли знакомый мне серенький «Мини Купер». «Павлова?!..». Машина останавливается, но из-за руля вылезает Шевелёв. «Так, так, а вот это уже интересно». Не замечая меня, этот прохвост обходит автомобильчик и галантно открывает дверцу пассажирского сидения, а оттуда выходит угадайте кто? Правильно, угадали.
Не зная, что сказать и как себя повести, я плотнее усаживаюсь на палисаднике и принимаюсь разглядывать улыбающуюся Павлову, одетую в узкие брюки, какие-то нереальные сапоги и короткую курточку. В ушах изящные обручи, на голове хвост. Вид, блин, на «десятку». «Я сейчас с забора упаду», думаю я и покрепче хватаюсь за палисадник.
Спасибо тебе, Наташа, между тем произносит Вадим, который меня не видит. Сейчас только папки заберу и пойду к Владимировичу.
М-м, или он сам к тебе придёт, подаю голос я.
Если бы вы знали, как мне понравился шок на лице Павловой! И как я от души наслаждался сценой с онемевшей Наташкой, вцепившейся в ручку дверцы, ошарашенным Шевелёвым, замершим в три погибели над задним сидением и со мной в главной роли (я с сигаретой и с бородой, в драных джинсах и старых кроссовках, по-царски восседающий на палисаднике). Мои губы сами собой расползаются в широчайшей ухмылке.
«Как же мне тебя не хватало, думаю я, рассматривая Наташку. Как же я скучал по твоему лицу, прозрачным и странным глазам. По твоему рту, в котором хочется утонуть. По твоему запаху, перемешанному с парфюмом, дождём и отчаянным, бьющим по нервам, желанием. Я соскучился даже по твоему голосу и острому языку».
Впрочем, вру: по последнему я вообще не соскучился, потому что Наташка, сглотнув, приходит в себя и начинает:
Здравствуйте, Александр Владимирович. А я и не думала, что вам так борода пойдёт. Стиль разбойника это что, нынче модно?
Скорее, неформально. Это вообще мой персональный стиль, снимаю пушинку с джинсов и поднимаюсь. А вы, как я понимаю, устали отчёты строчить и решили побеседовать на личные темы. Да, Наталья Борисовна?
Наташка гневно стреляет в меня глазами и косится на Вадима.
Ну привет, привет, протягиваю ладонь Шевелёву я. Водить учишься? И как, учитель у тебя хороший? За уроки недорого берёт?
Обедами и борзыми щенками, наплевав на Шевелёва, огрызается Павлова.
Добрый вечер, смущённый нашими «любезностями», Вадим пожимает мне руку. А я вам папки по тендеру привёз, как вы и просили.
Вот спасибо. Ну что, поболтаем? И я снова усаживаюсь на палисадник. Ну, что у вас нового? А что интересного в Конторе? Вы, кстати, по мне не соскучились? Ухитряюсь одним глазом охватить Павлову, которая немедленно заплетает ноги, вторым сконфуженного Шевелёва. А я так очень соскучился по вам. Так сильно соскучился, что, пожалуй, плюну на всё, завтра сбрею бороду и в Контору заявлюсь. Посмотрю, как вы без меня справлялись.
А вы что, уже выздоровели? Павлова с подозрением глядит на меня.
Да я и не болел, собственно. Скорее, отдыхал после своего дня рождения, скребу заросший подбородок. Кстати, вы почему стоите, как засватанные? Присаживайтесь, не стесняйтесь, гостеприимно указываю на палисадник, домой вас, простите, пригласить не могу: холостяцкий бардак.
А разве Ли… громко и отчётливо начинает Шевелёв. Пригвоздив его взглядом к асфальту («спалишь меня убью!»), глазами отправляю его на поручень палисадника. Вадим покаянно вздыхает, присаживается справа от меня, вытаскивает сигареты.
В общем, по поводу договора, уже нормальным тоном произносит он. Я его посмотрел. Там, в приложениях действительно есть одно требование к серверам, из-за которого у нас могут возникнуть проблемы с их поставкой из Восточной Европы.
А вы что молчите, Наталья Борисовна? подаю голос я. Не хотите к дискуссии подключиться или рядом посидеть?
Не-а, не хочу, Павлова насмешливо качает головой.
А почему?
А у меня с собой семечек нет, фыркает Наташка (кстати, довольно остроумно).
Принести? смеюсь я. А то у меня есть. Я иногда лузгаю по вечерам, по старой провинциальной привычке.
Сообразив, что я всё равно не отвяжусь, Павлова тяжко вздыхает и, поддёрнув брючки, присаживается рядом.
Итак, продолжаем, с удовольствием киваю я. Вадим, рассказывай, что не так. А Наталья Борисовна поможет нам разобраться с договорами по тендеру. Тендер это же её детище. А, Наталья Борисовна?
Павлова злобно косится на меня. Вадик чиркает зажигалкой и начинает объяснять, что его не устраивает в прописанных условиях. В какой-то момент Наташка, оживившись, включается в наш диалог и вставляет к месту пару-тройку замечаний, из которых я делаю вывод, что формулировки к договору писала всё-таки она (так я и знал! К слову, именно в этих пунктах я пытался разобраться вчера и именно из-за этого я просил Вадима завезти мне папки).
Прослушав разъяснения Павловой, Вадим светлеет лицом. И по его реакции я очень чётко вижу, что общение с Павловой доставляет ему искреннее удовольствие. Они вообще неплохо ладят, думаю я, у них нет конкуренции, а скорее наоборот, присутствует нечто, очень похожее на взаимопонимание. В общем и целом, они команда, и это меня радует. Единственное, что меня никак не устраивает, так это то, что Вадим конкретно «сделал стойку» на Павлову. Я вижу это по тому, как он говорит с ней, как он смотрит на неё и как пытается угадать, как я отношусь к Наташе. Ослепительная ревность резко, точно и остро бьёт меня прямо в грудную клетку. Видимо, в тот миг я и принимаю окончательное решение. Оно очень простое, возможно, неправильное, очевидно, поспешное, но я понимаю: я не готов уступить эту женщину. Не могу, вот и всё.
Пользуясь тем, что Вадим увлекся перечнем приложений, я перемещаю руку на поручне палисадника, поближе к запястью Павловой. «Покажи мне, что ты тоже думала обо мне. Дай мне понять, что я всё ещё тебе нравлюсь», и я осторожно накрываю теплую руку женщины. Узкая женская кисть вздрагивает и, кажется, готовится сбежать от меня, но я чуть сильней стискиваю её руку, почти беру её в плен. Большим пальцем принимаюсь поглаживать худенькое запястье и чувствую, как её пульс замер, споткнулся и побежал вперёд, всё быстрей и быстрей. «Вот твой ответ, Наташа», я смотрю на неё, а она отворачивается. Я вижу очертание её скул, полных губ, очень светлых ресниц, и сильнее сжимаю её руку. Возможно, даже делаю ей больно, потому что с её губ срывается тихий вздох, а голова клонится ниже.
