Что бы я ни делал, как бы я себя ни вел, но ты постоянно закрываешься. Ты не подпускаешь меня к себе ближе, ни на йоту, ни на миллиметр… Скажи, ну как мне к тебе подступиться?
Comment puis-je arriver a la rue Zolotaya? доносится до нас низкий гортанный голос. Оборачиваемся в унисон. К нам неторопливым, расхлябанным шагом приближается группа из четырех неприятных с виду, крепко-сбитых парней, в джинсах и в куртках с капюшонами.
C'est loin d'ici? Один из парней стягивает капюшон, показывая своё смуглое, почти чёрное лицо с ослепительно-белым оскалом улыбки.
«Вот оно… Чёрт, вляпались», разгоняется в моей голове. Васильев перехватывает моё запястье, словно приказывает мне замолчать и не шевелиться.
Pardont, je suis etranger, спокойно произносит он.
D'accord, trop mauvais, ухмыляется парень. Я, стараясь не шевелиться, молчу. Главарь группы, смерив меня заинтересованным взглядом, оборачивается к своей кампании и произносит что-то, от чего вся четверка заходится хохотом
Саш, я сейчас заору, шёпотом сообщаю я.
Это ещё зачем? Васильев не сводит с «четвёрки» глаз.
Потому что если они на нас бросятся, то ты один не справишься. Нам нужна помощь, это беженцы, и я…
Наташ, какие ещё беженцы? Васильев удивленно поворачивается ко мне, а вся группа проходит мимо, отпуская очередную шуточку. Это самые обычные студенты. Французы. Судя по акценту, они из Алжира. Безобидные обормоты. Шутники, которые очень любят попугать прохожих. Я в Париже на таких насмотрелся.
А что… тот парень хотел? Я всё ещё не верю в спасение. Саша равнодушно пожимает плечами:
Ну, он спрашивал, как пройти до Золотой улицы. А я ответил, что мы приезжие. Ну, и оболтус прокомментировал, что теперь им гостиницу ещё полночи искать, и… Э-э, Наташа, ты что?
Что? А я, собственно говоря, падаю. У меня, видите ли, так называемая «запоздалая» реакция на шоковые события, и поэтому в критических ситуациях я действую так, как должно и правильно, и только потом начинаю «переживать» последствия. Вот поэтому я и умею «держать» удар. И вот поэтому я хороший водитель. Но я точно не супермен, потому что у меня дрожат руки и ноги. Просто я, идиотка, решила, что эти «беженцы» будут нас сейчас убивать. На себя-то мне, в общем, уже давно наплевать меня здесь мало что держит. А вот за него я по-настоящему испугалась. Ослепительной вспышкой в голове мелькнула и разорвалась мысль о том, что я могу его потерять, и не потому, что он сам от меня уйдет, а потому что он уйдет уже навсегда.
И я, смешная дурочка, вцепляюсь в грудную клетку Васильева. Ногтями тяну за свитер, тащу на себя:
Не уходи. Поднимаюсь на цыпочки, впаиваюсь в него всем телом. Пожалуйста… что угодно, только не уходи, шепчу я, как безумная. Потерлась о его щёку, такую живую, тёплую и чуть-чуть колючую. Вдохнула его запах: смесь парфюма, лёгкий аромат табака и только его тела. Скользнула губами по его удивленно приоткрытому рту и медленно отступила. Но он, кажется, уже всё понял про меня. Судорожно сглотнул, словно не верил своим глазам. Сверкнул зрачками, ставшими вдруг жадными и непреклонными. Вцепился мне в талию, немного больно и слишком сильно. Резко, почти грубо рванул к себе. Осторожное движение и его рука приближается к моему лицу. Мягкое прикосновение кончиков пальцев к щеке, к виску, к моим губам, и хриплый настойчивый шёпот:
Наташа, ты понимаешь, что будет дальше?
Я? Нет, я не понимаю. Но мне уже всё равно: я для тебя сделаю всё.
«Я не хочу без тебя».
Я от тебя с ума сошёл. Он накрывает мой рот, и я вообще перестаю думать…
Много позже, вспоминая этот вечер и тот момент, я так и не смогла ответить, как долго мы целовались, и кто из нас первым прервал поцелуй, и откуда потом взялось жёлтое такси с тремя буквами «А» на борту.
Сидя в машине, я больше не делала попыток отстраниться, когда Саша притянул меня ближе, коснулся губами моего виска и уставился в окно. Почувствовала плечом, как громко, гулко и тяжело стучит его сердце. Пытаясь высвободить руку, положила ладонь на его согнутое колено. Мышцы под моей ладонью напряглись, я отдёрнула пальцы, но он перехватил их и вернул на место. Обвил пальцами моё запястье, забрался под кромку свитера, под браслет часов, медленно, тягуче кружа большим пальцем по внутренней стороне ладони.
Остановитесь, вдруг скомандовал таксисту. Повернулся ко мне: Подождешь меня здесь? Я быстро.
Я кивнула, он выскользнул из такси, быстро пересёк тротуар и исчез в магазинчике, обозначенном зелёным крестом, как все аптеки в Европе.
«Зачем это он туда пошёл?.. Ах да. Понятно». Поймала любопытный взгляд таксиста и закрыла глаза, сцепив пальцы и откинувшись на сидении. Дверца машины хлопнула, сидение прогнулось под его весом.
Поехали.
Это было сказано таксисту. Но хриплый, низкий голос проник во все клетки моего тела одновременно с касанием его теплой руки, скользнувшей мне по плечу и по обнаженной шее.
Не отдаляйся, попросил он. Взял мою руку, поднёс к губам, переплел со мной пальцы и вернул их на своё колено.
«Амбассадор», откашлялся таксист, когда машина притормозила. Саша швырнул пару купюр на переднее сидение, вытянул меня из машины, но, едва лишь я встала на асфальт, как его руки снова оказались на моей талии.
К тебе или ко мне? заглядывая мне в глаза, спросил он. Я покачала головой:
Мне всё равно.
Тогда к тебе. Так ты не сбежишь, пытаясь говорить насмешливо, пробормотал он. Целуя, легко укусил в губы и подтолкнул к гостиничным дверям. Подожди меня в холле, я ключи от номера заберу.
Послушно кивнув, я отошла к креслам. Оперлась на спинку диванчика, заметила газету, которую листала ещё пару часов назад. Усмехнулась, вспомнив, как старательно я составляла свой план, желая сыграть в независимость. А он всё равно победил, потому что ему помог слепой случай. Впрочем, случай он ведь тоже мужского рода?
Пойдём, Саша потянул меня к лифтам. Нажал на кнопку третьего этажа, подождал, когда двери закроются, и, обвив мою талию рукой, требовательно потянул к себе. Пытаясь расслабиться, прижалась спиной к его телу. Затылком уперлась в его плечо и впервые по-настоящему ощутила, какая же я маленькая по сравнению с ним. Лифт остановился. Поколебавшись, всё-таки шагнула в образовавшийся проём, хорошо чувствуя руку, направлявшую меня к моему номеру. Слишком густой ворс ковра оплел ноги, смял шаги. У двери я обернулась, вопросительно оглянулась на Васильева.
Нет. Вот теперь уже точно нет, он покачал головой. Вставил карточку в разъем замка, и мы оказались в прихожей.
Темнота вокруг нас моментально сгустила воздух до неподвижного вакуума. Привалившись спиной к шероховатой стенке, я смотрела, как смуглая рука щёлкает по кнопкам выключателя, убирая свет, оставив включенным только торшер у кровати, да ещё освещение в ванной.
Слишком светло, я отвернулась. Из окна на меня глядел мирно спящий город. Там ещё всё можно было повернуть назад. «А сейчас?».
