В её прозрачных радужках я увидел своё отражение. Я спорить был готов, что на моём лице промелькнула удовлетворенная улыбка, потому что Наташка сглотнула и отвела глаза в сторону. Я снова толкнулся, целясь всё в ту же точку. Скопировал своё движение ещё и ещё раз. Большего мне не потребовалось: оргазм накрыл её моментально, и из горла исторгся крик, который я поймал губами. Успел перехватить её руки, когда она ногтями попыталась вонзиться мне в плечи. Прижал её запястья к матрасу и начал вбиваться в неё быстро, жадно, размашисто, неумолимо, выжигая на ней свой рисунок. Услышав её новый стон, поднял её повыше, продолжая таранить её. Она пронзительно закричала. Худенькие запястья дернулись, пальцы сжались в кулачки, глаза стали «стеклянными», тело прожгла конвульсия, но в её затуманенных зрачках сосредоточился весь мой мир. Я чуть замедлился и, уже теряя контроль, выгибаясь, закричал сам. Простонал и рухнул, всем весом вжимая её в матрас. Сообразив, что делаю ей больно, перекатился на бок и, всё ещё тяжело дыша, локтем закрыл лицо.
Я ещё приходил в себя, когда Наташа повернулась на бок. Повозившись, перевернулась на живот и по-хозяйски устроилась у меня на груди. Прикоснулась к моей щеке пальцем.
Ты колючий, задумчиво сообщила она.
Только сейчас заметила? Не открывая глаз, я притянул её ближе. Блуждая ладонью по моим плечам, она лизнула меня в шею, укусила за мочку уха:
Ты ещё и соленый.
Я фыркнул и перевернул нас на бок. Приподнял руку и, показывая, как мне нравится больше, припечатал её ладонь к своей, ещё влажной спине.
Как в машине, пробормотал я.
Наташа моргнула, потом широко улыбнулась. Оперлась на локоть и неторопливо повела дразнящими пальцами по моему позвоночнику. Все волосы на моих руках моментально встали по стойке «смирно», по коже промаршировала стая бодрых мурашек. Я с удовольствием вздохнул и удовлетворенно поёжился.
Так значит, тебе это нравится? насмешливо протянула она, и, забавно прикусив кончик языка, сосредоточилась на моих ощущениях, увлечённо рисуя на моих лопатках горизонтальные «восьмерки». Я завозился, подставляя ей новый участок спины. Наташка ловко добавила ногти и получила в ответ мой горловой стон полного удовлетворения.
Пошли в ванную, пробормотал я, целуя её грудь. Её рука замерла:
Это зачем?
Ты мокрая, я тоже мокрый. Пошли в ванную. К тому же, я с тобой ещё не закончил.
Слушай, ты в постели всегда так командуешь? развеселилась Павлова.
Так, ты сама туда пойдёшь или мне отнести тебя? хмыкнул я, стягивая её с кровати.
Сама, сама пойду, проворчала Наташка. Поднялась и поёжилась от лёгкого ветерка, гулявшего по её номеру и нашим босым ногам.
Мне тоже холодно, пожаловался я. Она игриво вильнула задницей и получила шлепок пониже спины: Давай, двигай быстрее.
Фи, начальник! зловредно бросила она на ходу
М-м. А ты малявка.
Что? Наташка возмущенно развернулась.
Вместо ответа я поднырнул под неё, взвалил её на плечо и зашагал в ванную, посмеиваясь и слушая её яростное: «Отпусти меня, псих!», сменившееся заливистым хохотом: "Нет, Васильев, мы с тобой оба ненормальные!"».
5
«Спустя десять минут я, тяжело и хрипло дыша, стою лицом к стене под мерно бьющими сверху струями горячей воды, и, царапая мокрый кафель, изгибаю поясницу под его ладонью. Прикусив губу, принимаю колено, вклинившееся мне между ног, и послушно расставляю ноги пошире. Непристойный шепот в ухо, болезненно-сладкий укус в плечо. Пальцы, нетерпеливо закидывающие мокрые пряди моих волос мне на грудь, размашистый рывок внутрь и ровные, глубокие, поступательные движения, набирающие ритм и темп. Я изгибаюсь ещё больше и, повернув голову, ловлю краешком глаз изгиб сильного и смуглого плеча, покрытого прозрачными каплями.
Давай, ну же, хрипит и требует он.
Не могу. Слишком… быстро… после первого раза, молю я, но этот мужчина, кажется, уже знает моё тело лучше меня. Рука, скользнувшая мне между ног. Мягкий шлепок ладонью другой снизу-вверх по чувствительным вершинкам моей груди, и я с криком проваливаюсь в пустоту, ловя зубами его, подставленное мне, запястье. Он шипит, тянет меня за талию, делает ещё пару движений и с надсадным стоном прячет лицо на моей шее. Что-то шепчет, благодарно целует и отступает в сторону.
Чуть прикрыв глаза, отойдя к стене, следит, как я мою голову. Выключает воду, вытягивает из стопки, лежащей на перекладине, тёплое полотенце. Набрасывает его на меня и переносит в постель. Потом мы долго, молча лежим, разглядывая потолок. Я привалившись плечами к обитому тканью изголовью, обхватив колени руками. Он заведя руки за голову, погрузившись в свои мысли. Наконец, поворачивается ко мне:
Давай кое-что обсудим.
Тон спокойный и настолько деловитый, что от него я чувствую себя до ужаса голой.
А стоит? В тон отвечаю я, сую руку под подушку, выуживаю майку, в которой сплю. Быстро натягиваю, укладываюсь на бок, спиной к нему и сворачиваюсь в клубок.
Наташа, настойчиво зовёт он, послушай, нам действительно надо кое-что обсудить. Ты… ты не всё про меня знаешь.
«Не всё? Поверь мне, я знаю про тебя главное: ты уйдёшь, утром или сейчас. Так какая мне разница, когда именно это произойдёт?».
Зажмурившись, прижимаюсь щекой к хрустящей, пахнущей лавандой, подушке, тяну её к себе ближе.
Саша, я не держу тебя, ровным голосом говорю я.
То есть? Наклонившись надо мной, он растерянно замирает. Ты же просила меня не уходить?
У меня был шок.
Так, а сейчас у тебя что? начинает злиться Васильев.
Сейчас? Да, собственного, уже ничего… А вот у тебя все карты. Впрочем, так ведь было всегда, да? Но я на тебя не в обиде: мне действительно было с тобой хорошо. Ты потрясающий любовник. Но ты по-прежнему ничего мне не должен. У нас нет отношений. Изогнувшись, тащу с пола одеяло, которое неведомо как очутилось внизу.
Павлова, грозным голосом предупреждает он.
Саш, я не в силах ругаться. И я очень хочу спать. Поговорим утром, да? Устало тяну одеяло на голову.
В ответ тяжёлый вздох и взгляд, сверлящий меня в лопатки.
«Если ты решил, что я закричу или заплачу, то ты ошибаешься», приглушив рвущийся наружу рваный всхлип, сую в рот пальцы. Прикусываю костяшки, закрываю глаза и приказываю себе заснуть. Подождав ещё пару минут, Васильев тихо чертыхается, вскакивает с постели и начинает кружить по номеру. Ищет сигареты, открывает балкон. Потом, кажется, идёт собирать вещи, но мне это уже неинтересно….
На рассвете я просыпаюсь от непривычной тяжести внизу живота, опоясавшей меня тёплой лентой. Мысленно постанывая от болезненно-сжавшихся мышц, щурясь, посмотрела на солнце, виновато выглядывающее из-за неплотно задёрнутых штор.
«Где это я? Ах да, в Праге… Я в своём номере».
