К сожалению, Вячеслав Андреевич забыл упомянуть про внешность Васильева. Потому что в жизни мужчин с такой внешностью не бывает — они есть лишь в театре, в кино, — ну, или в женских романах.
Я подбираюсь на стуле, когда Александр Владимирович изволит шагнуть ко мне. Окинув меня синеглазым взглядом, он тянет ко мне ладонь, чтобы одарить традиционным рукопожатием. Я судорожно пытаюсь сунуть ступню в 'лодочку' и встать. Но туфля соскакивает и с грохотом бьётся о ламинат. Я вздрагиваю. 'Кадровичка' фыркает, а Васильев с непроницаемым лицом склоняет голову к плечу.
— Добрый день, — приказав себе забыть про туфлю (из-за стола моих босых ног всё равно не видно), я кладу свою дрогнувшую руку в тёплую, сухую, чуть шершавую мужскую ладонь. Прикосновение кожи к коже — и я моментально чувствую, как мои пальцы цепенеют, и моя ладонь становится холодной, липкой и влажной. От смущения не знаю, куда глаза девать. Васильев преспокойно пожимает мои дрогнувшие пальцы.
— Усаживайтесь, — отпустив мою руку, дружелюбно предлагает он. Я неловко устраиваюсь на стуле. Александр Владимирович грациозно и абсолютно по-хозяйски придвигает к себе кресло. 'Кадровичка' пытается усесться рядом с Васильевым, но тот её останавливает:
— Спасибо, Лен. Иди, дальше мы сами.
— Но… — в глазах женщины мелькает явное раздражение.
— О результатах я тебе сообщу, — ровным голосом отвечает Александр Владимирович. Прикусив губу, 'кадровичка' разворачивается и по-модельному взмахнув бёдрами, стрекоча каблуками, направляется к дверям. Похоже, её походка рассчитана на внимание Васильева. Но девушку, манерно застывшую в дверях, ожидает удар: мужчина, сцепив в замок руки, продолжает внимательно разглядывать меня. Невольно отвожу глаза в сторону и в свой черёд принимаюсь рассматривать Лену. 'Ленок' передёргивает плечиками и закрывает за собой дверь. А в переговорной комнате образовывается тягучая, многозначительная тишина.
— Туфли очень жмут?
— Что? — очнувшись, ахаю я.
— Неважно… Вы кофе или чай хотите?
— Спасибо, нет. — Я поджимаю губы.
— Ладно. — Произнеся это, Александр Владимирович переносит ладони на подлокотники кресла, устраивается поудобней и вальяжно закидывает ногу на ногу. Мне очень хочется скопировать его позу, но у меня и так уже одна ступня без туфли. Поэтому (за неимением лучшего) усаживаюсь прямо, кладу руки на стол и в первый раз позволяю себе вернуть взгляд мужчине. Невольно отмечаю, что в синих глазах светится острый ум, но их обладатель может оказаться как благодетелем, так и безжалостным противником. Приятный в общении, но с ним очень опасно ссориться. Но самое удивительное, что я и Васильев неуловимо похожи. Голубой отлив глаз, тёмные шевелюры, синие костюмы… Вот только он — яркий брюнет, а я внешне — его бледная копия.
— Наташа, можно я буду называть вас по имени? — прерывает затянувшуюся паузу Васильев. Подумав, киваю. — Поговорим начистоту, хорошо? — Мой очередной кивок. — Я читал ваше резюме. И если вы в действительности хороши хотя бы на половину от того, что вы о себе пишете, то я не удивляюсь, что Вячеслав Андреевич решил оторвать вас с руками. Но есть одно 'но'…
'Боже мой, — мелькает в моей голове, — какой у Васильева голос: глубокий, тревожащий, но отчего-то смертельно усталый'.
— … и это 'но' заключается в том, что я не хочу, чтобы вы работали у меня.
'Упс.'
Откашливаюсь.
— А почему, позвольте спросить? — изгибаю бровь я.
— Вы слишком молоды, вам всего двадцать девять, это раз. Два: вы — женщина.
Вот тут я возвращаюсь на землю.
— Александр Владимирович, — начинаю в своей привычной манере холодно цедить слова. — Начнём с того, что средний возраст специалистов Конторы — это тридцать три года. К тому же у вас, кажется, уже есть один зам? Ему, если не ошибаюсь, двадцать шесть?
— Справки наводили? — усмехается Васильев.
— Нет, Тарасов рассказывал.
— Где? Когда?
— Два дня назад. Я с ним уже собеседовала.
— Ах да, — Васильев пятерней ерошит волосы. Опомнившись, снова приглаживает растрёпанную прическу. — Ну так и что следует из вашей ремарки про возраст?
— А то, что вы пришли в Контору, когда вам было всего двадцать пять, — упираю голосом на наречие 'всего', - а в двадцать шесть стали руководителем одного из ключевых звеньев. В двадцать семь вас повысили до заместителя директора. В двадцать восемь вы стали директором. В тридцать — вице-президентом. А год назад получили должность, на которой работаете сейчас. Вы понимаете, к чему я веду? Вы же моё резюме видели.
'Да, я такая же карьеристка, как и он. А может, и ещё больше…'
Александр Владимирович задумчиво гладит указательным пальцем свой подбородок:
— Наташа, вы не любите сдерживаться?
Голос у Васильева просто шоколадный, но мне чудится в нём некий сексуальный подтекст, от которого у меня деревенеют пальцы. В них точно накапливается ток: тягучий, вязкий, жидкий. Но я упрямо передёргиваю плечами.
— Вы первым начали, — стараясь говорить спокойно, напоминаю я. — А я всего лишь хотела сказать вам, что я могу делать то, что можете вы. Ну — или то, что вам хочется.
Повисает пауза. Сообразив, что я несу, начинаю покрываться краской.
— Простите, — сглотнув, сиплым голосом извиняюсь я.
— За что? Наоборот, вы приятно меня удивили. — Васильев изгибает уголок губ.
Вот теперь я точно злюсь.
— К тому же, Александр Владимирович, коэффициент IQ у меня, как у вас, — бросаю ему в лицо я и моментально понимаю, что это была моя самая большая ошибка — чудовищный прокол, в сравнение с которым не идут ни снятые туфли, ни моё мокрое рукопожатие, потому что Васильев мгновенно преображается. Исчезает расслабленность позы, а лукавая искорка в синих глазах превращается в снежную глыбу. Даже костяшки его пальцев белеют.
— Какие требования предъявляются к телекоммуникационным системам 'Васимир'? — чеканит он.
— Что?
— Вы слышали. Отвечайте не раздумывая. Вы должны это знать.
— Вот как? Ладно. — Поудобней усевшись на стуле, начинаю объяснять, что 'VASIMIR' — это электромагнитный плазменный ускоритель, который использует радиоволны для ионизации, но договорить мне Васильев не даёт.
— Что входит в список периферийных устройств, которые используются в микропроцессорах?
— Универсальные цифровые порты, интерфейсы ввода-вывода, — невольно подлаживаясь под его темп, рапортую я. — А ещё…
— Стоп. Как передаётся информация, полученная с телеметрических сенсоров спутников?
'Мы что, в слова играем? В 'крестики-нолики'? В игру 'кто кого'?'
